Первую неделю мне как-то удаётся держать себя в руках, но, когда поиски моей милой беглянки не дают желаемого результата, система даёт сбой. Я опустошён. Найденный таксист талдычит как заведённый, что ничего не видел, ничего не слышал, ничего не знает. И даже когда я, не выдержав, сгребаю его в охапку и выбиваю ответы на свои вопросы, это не приносит мне никаких знаний.
Как тихая и домашняя девочка, пусть и с очень дерзким языком, умудрилась исчезнуть с моих радаров? Почему чёртовой службе безопасности, которая получает баснословные бабки, никак не удаётся найти мужика, что был с ней в день исчезновения?
К середине второй недели я понимаю, что единственный человек, который мог помочь моей жене сбежать, её горе-любовничек из универа, словно и не знает ничего. Круглосуточное наблюдение за этим парнишкой абсолютно бесполезно. Мажорчик ведёт ничем не примечательный образ жизни и никоим образом не отступает от этого графика. Но я упрямо не снимаю слежку. Не верю, просто отказываюсь, что он не приложил руку. Я уверен, что рано или поздно, когда они убедятся, что всё улеглось, пацан приведёт меня прямиком к Асе.
Но проходит ещё одна неделя. И следующая. И ещё одна. Я теряюсь в количестве дней, в течение которых Асе удаётся прятаться от меня. И я теряюсь в пустоте, которая сжирает меня изнутри.
Одним весьма не радужным воскресным днём я с самого утра вскрываю бутылку виски и наливаю стакан вместо утреннего кофе. Кажется, пришла пора признать, что я крупно облажался. Не сберёг девчонку.
Мысленно я обращаюсь и к её матери, и к бабке. Чёрт, да я уже в том состоянии, когда готов даже просить их направить меня. Но вместо ответов свыше у меня звонит телефон.
— Рашида! Я же просил не беспокоить меня! — со злостью кричу в трубку и хочу скинуть звонок, но не могу:
— Тут Самойлов. Ты должен отложить свои дела, потому что ему нужны ответы. Его очень интересует, где твоя молодая жена, Богдан. Так где же твоя жена, Богдан?
Хотел бы я знать!
Почему бы им всем просто не оставить меня в покое? Так, как Ася просила оставить её? Я не хочу признаваться, но меня беспокоит, где она, как она, не попала ли в беду, здорова ли. И больше всего волнения вызывает другой вопрос: жива ли она? Но я заранее советую своему внутреннему голосу заткнуться. Этот вариант я не собираюсь рассматривать до последнего.
Но как бы мне не хотелось послать всех и вся куда подальше, а я не могу. Вынужденно двигаю в сторону загородного дома, где не появлялся всё это время.
— Где она? — сходу спрашивает Руслан, и я скриплю зубами:
— Не твоё чёртово дело!
Он приближается, хватая меня за грудки.
— Ошибаешься, Тагоев! Это моё грёбаное дело. Ты дал слово, а теперь мне сообщают, что чёртова девка хрен знает где?!
— Она не хрен знает где, а на курорте! Душевное здоровье поправляет, ясно тебе? — отталкиваю его в сторону. — Тяжело переживает смерть бабушки, вот и отослал её подышать свежим воздухом.
— Учти, если ты мне здесь заливаешь, то…
— Это ты учти: я предупреждал, чтобы ты не совался в мой дом без спросу, снова без зубов остаться хочешь?
— Да пошёл ты, Богдан! Через три недели у Хасана юбилей, если твоя куколка не придёт в себя и не предстанет перед стариком в добром здравии и без всяких сюрпризов, то пеняй на себя.
Не говоря ни слова, Самойлов удаляется, задевая меня плечом, а я устало опускаюсь в кресло.
— Ты не знаешь, где она, — обвиняюще говорит Рашида, проходя в кабинет.
— Иди к чёрту!
— Богдан, я ведь просила, предупреждала. Я так и знала, что из-за этой девицы у нас будут одни лишь проблемы!
— Я всё решу. Как всегда.
— Да ты даже девку угомонить не смог, как ты сможешь противостоять семье Хасановых?
— Это не твоё чёртово дело. Мои проблемы.
— Богдан, когда ты наконец поймёшь, что мы семья? Всё, что я когда-либо говорила тебе, я говорила из любви к тебе. Вот и сейчас скажу. Богдан, услышь меня. Это плохо кончится, я чувствую. Прямо сейчас пойди к Хасану и признайся, что Миронова сбежала. Они найдут её и сделают, что надо. Он простит тебя и снимет обязательства. Не тяни время. Пожалуйста. Ты ведь понимаешь, что, в противном случае, они убьют и её, и тебя?
Бросаю на сестру ледяной взгляд и медленно проговариваю:
— Выкинь-ка все свои мысли и добрые советы из головы, сестра, и займись хозяйством. Ася для меня такая же семья как мать или ты. Если ты считаешь, что я отдам жену на растерзание Хасану и его шавкам, то ты очень плохо знаешь своего брата. Этого не будет, Рашида, смирись.