Кэти убедилась в этом, когда они вошли в гостиную. Маркиза, одетая, как всегда, в черное, молча сидела в углу. Ее глаза снова показались Кэти похожими на жесткие черные бусинки, на пальцах блестели кольца. Она не ответила на робкую улыбку девушки. Вместо этого маркиза принялась разглядывать собственные руки и едва кивнула Кэти. В отличие от мачехи, Себастьян немедленно встал и подошел к девушке.
Против обыкновения он был одет в черный бархатный смокинг и мягкую шелковую рубашку. При виде его поразительной красоты у нее буквально перехватило дыхание. Золотистые волосы сияли в свете люстры и сейчас напоминали колосья пшеницы, слегка опаленные солнцем, — Себастьян не жалел лосьонов для волос, ухаживая за своей прической. И конечно, он был великолепно выбрит, и его гладкая смуглая кожа эффектно контрастировала со светлыми бровями. Почему его ресницы выглядели такими темными и густыми, Кэти понять не могла.
— Кэти, моя дорогая, ты просто воплощение духа старой Ирландии, — сказал он ей, довольно нежно улыбаясь… С такой нежностью он мог приветствовать сестру, только что вернувшуюся из пансиона. — В этом платье ты похожа на дриаду, обитающую в зеленом лесу. А воскресным утром ты казалась мне духом озера.
Он в первый раз назвал ее по имени, и ее сердце дрогнуло. Раньше он обращался к ней «сеньорита Кэти» или просто «сеньорита». А теперь он внезапно произнес: «Кэти, моя дорогая!»
— Иди сюда, сядь, — сказал он.
Он подвел ее к камину, поскольку вечер выдался прохладным. Он почувствовал, как у нее похолодели руки, и сам принес ей бокал хереса.
— Цвет твоих глаз… — сказал он Кэти, глядя на нее так, будто видит впервые в жизни.
Казалось, леди Фитц не терпится, чтобы они сели за стол, — она явно обрадовалась, когда, наконец подали обед. Глаза Кэти, цвета вина у нее в бокале, широко раскрылись и вопросительно взглянули на Себастьяна. А маркиза твердо решила хранить молчание.
Обед — как обычно в Маунт-Осборне — оказался великолепным, а потом в гостиную снова подали кофе, и слуга затопил камин приятно пахнувшими дровами. Кэти увидела, как при свете огня переливаются алмазные пряжки ее туфель. Краешком глаза она заметила, что за ней наблюдает Себастьян. Он держал в руке чашку севрского фарфора, и в украшенном гербом кольце у него на мизинце отражалось пламя. Внезапно герб приблизился к Кэти, и Себастьян легко коснулся ее руки.
— Выйдем из комнаты, — мягко сказал он. — Здесь тепло.
— Куда мы выйдем?
— В оранжерею. — На миг его улыбка стала озорной. Кэти, как всегда, немного смутилась. — Озеро, как обычно, скрыто туманом, и если мы пойдем на прогулку, то не увидим звезд. В любом случае ты промочишь ноги в таких легких туфлях. Так что давай снова пойдем в оранжерею.
Она собиралась спросить… Последнее время она, кажется, очень часто задавала себе этот вопрос: «Но почему?..» Но на нее взглянула леди Фитц, и, хотя та раскладывала пасьянс, в то время, как маркиза сидела в полудреме по другую сторону камина, на лице ее Кэти прочла такую настороженность и внимание, что сильно удивилась. Это выражение лица леди Фитц ясно говорило ей: «Не задавай вопросов, моя дорогая!» И Кэти решила не задавать вопросов и вести себя так, будто нет ничего особенного в том, что благородный маркиз желает провести часть вечера в оранжерее в ее обществе.
Строго говоря, это была не оранжерея, а обычная комната с садом, в которой, кроме всего прочего, находились различные инструменты, лейки и вазы. Когда они вошли, казалось, что туман подступил вплотную к стеклянным окнам.
Себастьян включил электрокамин, и Кэти начала греть руки, как она делала при первой их встрече.
— Не холодно? — заботливо спросил он, видя, как она с трудом сдерживает дрожь.
Кэти покачала головой. Как она могла объяснить ему, что ее озноб вызван тревогой… или даже непонятным страхом?.. Кэти стояла в оранжерее, одетая в старомодное платье цвета зеленой листвы, и сознавала, что ей было совсем не по себе. Девушка не могла понять почему, если не считать того, что она впервые в жизни оказалась вечером наедине с привлекательным мужчиной. Который, к тому же смотрел на нее довольно пристально.
Стульев в оранжерее не оказалось. Себастьян выдвинул откуда-то заброшенную садовую скамейку и предложил Кэти сесть, но она отказалась, хотя он и собирался расстелить для нее вместо покрывала свой красивый смокинг.
— Нет-нет! — запротестовала она, испугавшись, что смокинг запачкается. — Ты не должен этого делать! Я не хочу садиться.
— Тогда нам обоим придется стоять, — сказал Себастьян. Он взял ее руки в свои и крепко их сжал. — Кэтлин, я хочу предложить тебе руку и сердце. Я хочу попросить тебя стать моей женой!