Лили вслушивалась в музыку итальянской речи, и ее словно качало на волнах. Она чувствовала себя спокойной и довольной, как никогда. Она закрыла глаза и с наслаждением вдохнула, как будто бы приняла в себя любовь.
Толпа снова закричала. Лили открыла глаза. Ей хотелось петь и веселиться. Повинуясь внезапному порыву, она освободила руку, приподняла вуаль и прильнула губами к своему возлюбленному, обвив ладонями его голову и погрузив пальцы в его мягкие густые кудри.
Он улыбался, и когда их губы слились в сладком прикосновении, словно сотни фейерверков взорвались в ней. Он застонал, когда она продвинула кончик своего языка к его нёбу. Уже через мгновение она тонула в его поцелуе, как будто несомая бурным течением к волшебным берегам.
Лили прошептала:
— Нам пора выбираться отсюда.
Трэвис смотрел на нее так пристально, что Лили стало не по себе.
Она облизнула губы.
— Не думаю, что секс-шоу, которое мы можем здесь устроить, покажется кому-то приличным.
Трэвис усмехнулся.
— Так ты считаешь, что все ради этого?
Лили провела рукой по его щеке.
— Поцелуй меня так снова, и я устрою такое представление, которого здесь еще не видели.
Трэвис запрокинул голову и рассмеялся, и звук отдавался эхом. Священник шагнул к ним и взял их за руки. Толпа снова замерла.
Лили вдруг с удивлением заметила, что вся дрожит. Эта игра все менее походила на спектакль, потому что прикосновение священника наполнило ее душу благоговением. На сцене появились мужчины со скрипками. Они наигрывали какую-то сладкую мелодию, а один из них затянул лирическую песню. Лили не надо было знать итальянский, чтобы понять, о чем эта песня. Конечно, о настоящей любви.
— Какая красивая песня, — сказала она Трэвису, не в силах поверить, что ей только что спели любовную серенаду. Трэвис не отвечал, прожигая взглядом собравшихся на сцене, и Лили ощутила, как у нее бешено заколотилось сердце.
— Ты в порядке? — прошептала она.
Трэвис странно посмотрел на нее.
— Да, — ответил он, и Лили, не желая портить атмосферу вечера, не стала допытываться о причинах его беспокойства.
Она снова погрузилась в чарующие звуки музыки.
Та женщина, которая руководила процедурой переодевания, выступила из-за спины священника и вручила Лили зеленую вазу. Лили посмотрела на нее с изумлением.
— Это наш приз? — спросила она Трэвиса.
Трэвис покачал головой.
— Я думаю, что мы должны разбить ее оземь.
Лили охнула и прижала вазу крепче к груди.
— Нет. Я не хочу, иначе у меня совсем не останется воспоминаний об этом вечере.
Трэвис выглядел очень серьезным, когда произнес:
— Эту проблему мы легко решим.
Лили склонила голову набок, желая услышать объяснения, но в этот момент священник положил руку Трэвиса на руку Лили, потом высоко поднял их в воздух вместе с вазой и отпустил.
— Кажется, это и есть знак, — сказал Трэвис, и Лили вдруг стало страшно.
Глядя Лили прямо в глаза, он сказал:
— На счет три. Один, два, три.
Ваза разбилась перед ними на миллион осколков. Толпа заревела от восторга. Лили стояла, как статуя. Горожане подняли на руки Лили и Трэвиса, осыпая их разноцветным конфетти. Когда они оказались на земле, Лили спросила его еле слышно:
— Что здесь только что произошло?
Трэвис был серьезен.
— Я не уверен, что тебе это понравится.
Огонь показался во взгляде Лили.
— Скажи мне, что произошло, Трэвис.
Со вздохом он заметил:
— Мой итальянский не так уж хорош.
— Прекрати паясничать.
— Нас только что… — он замолчал, но Лили догадалась, о чем он хотел сказать. — Поженили.
Она думала, что Трэвис побежит от нее сразу после этих слов. Тот Трэвис, которого она знала, тут же сел бы на самолет и улетел в неизвестном направлении. Лишь бы подальше от нее. Пусть даже эта свадьба была понарошку, он бы ощущал, что его загнали в угол. В ловушку.
Лили напряглась, ожидая, в какой форме прозвучат проклятия в ее адрес. Поэтому, когда Трэвис поцеловал ее, как истинно влюбленный джентльмен, она не могла найти слов.
— Я люблю тебя, Лили.
Лили была шокирована до предела.
— И я люблю тебя, Трэвис.
Как могло случиться, что ее жизнь, такая скучная, состоящая только из работы и просмотра вечерних телешоу, вдруг вмиг изменилась? Ее герой в сияющих доспехах не просто снизошел до нее, а объявил ее дамой своего сердца. Неужели ее смешным мечтам суждено сбыться?
Она услышала, как кто-то произносит ее имя.