— Тебе не холодно, Сигюн? — заботливо интересуется тогда царь Асгарда. — Ты просто так легко одета… — он натыкается на предельно вопросительный взор брата. И спешно поясняет: — Она же женщина. К тому же ванийка. Сам знаешь, что у них почти всегда теплое время года на планете.
— Неужели ты думаешь, я не учел этого факта, когда задумал брать жену из Ванахейма? — скептически возносит брови вверх царь Йотунхейма. — Иногда меня просто поражает твоя сообразительность, брат. И как только Асгард по камням не разлетелся за годы твоего правления, ума не приложу.
— И вот с такой язвой тебе придется жить до конца своих дней, — обращается царь Асгарда к ней, скромно улыбнувшейся на дружескую братскую перепалку. — Искренне тебе не завидую.
Царь Йотунхейма картинно закатывает глаза и размашисто шагает вперед, утягивая жену за собой. Ее миниатюрная ручка почти тонет в его ладони. Тогда, она лишь коротко улыбается, с интересом выглядывая из-за широкой спины, чтобы посмотреть: что там ждет ее впереди. Какая новая клетка в виде очередного дворца ей уготована. Но все, что она видит, — пустынные земли и обледеневшие скалы, сталактитами и сталагмитами заполняющие все сумрачное пространство вокруг. Ее удивляет, что их не встречает ни одного йотуна. Царя ведь обычно должны встречать его подданные… Особенно, если он возвращается с их новой царицей. Она тихонько интересуется:
— Мы прибыли в Йотунхейм ночью?
Муж лениво скашивает на нее взгляд алых глаз и тянет губы в невеселой улыбке. Он говорит:
— Нет, милая. Это день. — Ее искреннее удивление вызывает в нем легкий смешок.
— Тогда… почему вас никто не встречает? Ваши подданные, — сбивчиво поясняет Сигюн. — Вы же их царь.
— Они встречают, — криво ухмыляется царь Йотунхейма. — Ты просто не замечаешь. Присмотрись хорошенько.
Сигюн изумленно окидывает безжизненный ландшафт взглядом. Но сколько не силится, никаких изменений не получается обнаружить. Ухмылка супруга становится только шире.
— Не усердствуй так, — добродушно говорит царь Асгарда, бросая укоризненный взор на брата. — Ты их не увидишь, сколько ни старайся, пока они сами не покажутся. Я тоже на эту шуточку Локи попадался первое время.
— И это было забавно, — посмеивается царь Йотунхейма. — Великий Бог Грома, защитник Мидгарда, и не может обнаружить врага.
— Врага? — ошеломленно переспрашивает Сигюн.
— Фигурально выражаясь.
— Но откуда вы тогда знаете, что они здесь?
— А он их чует, — подкалывает брата царь Асгарда.
— Чуют собаки, неразумный мой братец. А я их чувствую.
— По мне, так одно и то же.
Царь Асгарда пожимает плечами, а ее муж возносит глаза к темному небу. Сигюн трогает теплая улыбка. Эти двое сохранили между собой близкие отношения, несмотря на все невзгоды и горести, которые им не посчастливилось пройти. И это, бесспорно, заслуживает уважения.
— О чем задумалась? — мягкий чуть насмешливый баритон вырывает ее из воспоминаний.
— Вспомнился мой первый день в Йотунхейме, — честно отвечает Сигюн.
При упоминании их мира, йотуны скашивают на нее свои алые глаза. И это слегка конфузит. Однако Сигюн прекрасно помнит установленные мужем правила: «Быть стойкой и гордой. Даже холодной». Она прилагает все мыслимые усилия, чтобы не обнаружить своего волнения. Только вот одного довольно ухмыляющегося йотуна ей, как ни старайся, не обмануть.
— Да, — согласно кивает царь Йотунхейма, — Биврест отправил нас с Тором и его свитой прямо сюда. Это своеобразный центр, — поясняет он. — Все, что находится в Йотунхейме, лежит по разные от него стороны.
— Разве центром обычно не является дворец? — удивляется Сигюн.
— Обычно да, — он кривит губы. — Но мы на необычной планете.
Она понимающе улыбается, примечая, что их процессия минует каменные природные изваяния и выходит на заснеженную пустошь, уходящую в темное никуда. Пожалуй, со всем Сигюн сможет со временем смириться, но точно не с отсутствием светила.
— Почти пришли, — оглашает царь Йотунхейма.
Сигюн недоуменно осматривается по сторонам. Пришли… куда? С самого начала ясно, что ничего от привычных плантаций в Ванахейме она не увидит. Но тут в буквальном смысле: нет ничего. Только острые скалы и бескрайние ледяные просторы.
Муж вдруг перехватывает ее поводья и резко поворачивает лошадей в сторону. Сигюн неуверенно всматривается вдаль по линии траектории движения. Ее глаз примечает какое-то копошение у расщелины. Оказывающееся позднее высыпавшими наружу ледяными великанами у входа в пещеру. Царскую чету приветствуют хрустящим как снег под ногами гулом из грубых басов. Царь Йотунхейма спешивается и галантно подает Сигюн руку, помогая спуститься с животного. И она с легким движением по шелковистой гриве оставляет лошадь на попечение сопровождающих.
Сигюн невольно ежится от пронзительных взглядов. На нее смотрят как на какую-то диковинку, непонятно как попавшую в их ледяную обитель. Это ирония, но даже ее рост, с которым она извечно будет у них под ногами, выдает насколько она незначительна. Сигюн готова поспорить, большинство из йотунов вообще не понимают, зачем их царь притащил с собой свою женушку.
— Приветствую вас, Ваше Величество, — глухим басом здоровается лично вышедший вперед великан, слегка кивая прибывшим.
Сигюн интуитивно догадывается, что именно он здесь главный.
— Тебе же донесли весть из дворца, Трук? — больше утверждает, чем спрашивает царь Йотунхейма, широким шагом двигаясь прямиком внутрь пещеры и утягивая жену за собой.
— Да. Мы очистили всю местность, как вы и приказали.
— Отлично.
Сигюн дивится, только гадая, когда же ее муж успевает отдать какие-то приказы. Но потом источник ее удивления резко сменяется. Редкие кристаллы, вросшие в стены пещеры, отсвечивают легким голубоватым свечением. И чем их процессия двигается дальше вглубь, тем чаще они появляются, и тем ярче становится свет. У Сигюн учащается сердцебиение от предвкушения. Она невольно жмурится, когда проход заканчивается и выводит их к обширному пространству под сводом. Из ее уст вылетает несдержанный восхищенный вздох. Весь свод и все стены оказываются испещрены светящимися кристалликами. Кажется, что все вокруг просто полыхает голубым огнем.
— Я знаю, это удивительно, милая, — возвращает ее в реальность царь Йотунхейма. — Но давай сосредоточимся на деле.
— К-конечно, — смущенно кивает Сигюн.
— Это Трук, — муж кивает на йотуна, что сопровождает их от входа. — Он здесь главный. И он прекрасно осведомлен, зачем ты здесь. Спрашивай у него все, что тебе нужно.
Сигюн неуверенно запрокидывает голову вверх, дабы лично обратиться к великану. Он возвышается над ней как огромное каменное изваяние.
— Мне нужно лишь, чтобы мне показали растения. Больше мне ничего не требуется.
Локи жестом приказывает Труку вести царицу, куда следует, сам оставаясь позади. Точки соприкосновения. Для него особенно важно, чтобы Сигюн научилась их находить с йотунами. Чтобы научилась разговаривать с ними на равных, не боясь. Находить общий язык с ним — это одно. С ледяными великанами — совсем другое. У йотунов никогда не было своей царицы. И женщины никогда не занимали у них высоких должностей. Один неправильно изложенный приказ — и они могут отреагировать не так, как ваны и асы привыкли. Они терпят ее лишь как домашнюю зверушку своего царя, ни больше ни меньше, понимая, что если навредят — понесут суровое наказание. Тут еще нет уважения. Уважение ей придется заслужить. Поэтому в качестве первой точки соприкосновения он предоставляет жене Трука. Самого адекватного и лояльного к оцивилизовыванию Йотунхейма ледяного великана.
Трук останавливается у первого очищенного от снега и льда участка с землей, покрытой легким инеем. Огражденные неочищенными участками сектора, расположенные ровно параллельно друг другу, внешне образуют ряды грядок. Это, и правда, походит на настоящую плантацию.