Но волчица не снижала скорости, рвалась вперед из последних сил, выжимая себя до предела.
Темно-красные в белых прожилках горы дремали, подставляя бока неяркому осеннему солнцу. И только рыжая тень с отчаянным упорством бежала вниз по дороге.
Отвоевывая минуты и мили в безумной гонке взапуски со смертью.
***
Нэд, почесывая затылок, разглядывал выцветшую вывеску”Последний приют”.
И вот что, спрашивается, вздорной бабе не нравится? В свое время батюшка Нэда открыл здесь на развилке двух дорог - тогда еще грунтовых, по которым ходили конные повозки - постоялый двор. И много лет в “Последнем приюте” останавливались фермеры, везущие урожай в ближайший городок на продажу, и пассажиры рейсовых дилижансов. Никто на название не жаловался.
Ну да - понятно, что мир изменился. Маги научились ловить души хтонических тварей и сажать в кристаллы, лошадей сменили автомобили. Нынче и дорогу застелили асфальтом, и дилижансов, почитай, не осталось, и конные телеги у фермеров встречаются все реже.
Ритм жизни поменялся. Проносятся мимо на своих повозках, запряженных адскими тварями с такой скоростью, что где тут разглядеть старенькую гостиницу на обочине?! Потому и постояльцев стало меньше.
Но название тут точно ни при чем. И если эта дуреха еще раз заикнется, чтобы Нэд его сменил, он…
Он как рявкнет: “Молчи женщина или убирайся из моего дома!” да кулаком по столу стукнет.
Воображение тут же нарисовало вторую половину Нэда, недовольно поджавшую губы в ответ на подобную эскападу. Как наяву в ушах зазвучал насмешливый голос: “Ты что, совсем свихнулся?”
Нэд вздохнул. Нет, конечно, ничего такого он не сделает. Но хоть помечтать-то можно?
Он еще раз критически оглядел столб с приколоченным указателем на мотель. А в чем-то Мэри права - вывеску не мешало бы обновить. Отполировать, покрасить. Почитай, уже лет девять висит, совсем выцвела. С трассы и не разобрать, что там написано.
Покопавшись в ящике с инструментами, он извлек гвоздодер и, подойдя к столбу, примерился было к торчащей из дерева ржавой шляпке, как какой-то странный сиплый звук заставил его вздрогнуть и обернуться.
По узкой уводящей в горы дороге на Нэда неслась неведомая зверюга.
Больше всего она походила на гигантскую лису. Или огненно-рыжего волка, по пояс взрослому человеку в холке.
Волчище передвигался странными скачками, пошатываясь, как пьянчужка, который возвращается домой из паба. Взгляд Нэда скользнул по окровавленным лапам, перешел на покрытую пеной морду, вытянутый язык в потеках слюны…
Бешеный?!
Стало жутко.
С детской растерянностью Нэд наблюдал за приближением зверюги. Пальцы отчаянно стискивали гвоздодер, а ноги враз отнялись, как бывает в дурном сне, когда и хочешь сбежать, но сил нет сдвинуться с места.
Только когда волчище преодолел половину пути, Нэд заорал и отскочил в сторону. Но неудачно: запнулся ногой о камень и приземлился на пятую точку.
От падения вышибло дух, потянутая еще в юности спина отозвалась вспышкой боли, а гвоздодер выпал из ослабевшей руки.
- У-у-у, - заскулил Нэд, предчувствуя скорый конец в клыках проклятой бестии.
Зверь вылетел на утоптанную площадку перед вывеской и отчаянно замотал головой, стягивая с шеи что-то вроде скатки из ткани. Нэд моргнул.
Скатка? У дикого волка на шее не может быть скатки…
Но сделать выводы он не успел, потому что жуткая зверюга замерцала, превращаясь в обнаженную девушку. Очень знакомую - всего-то часов десять прошло с того, как Нэд готовил ей завтрак и с удовольствием отвечал на расспросы о здешних местах.
- Авария! - прохрипела рыжая девчонка, вскидывая на Нэда безумный взгляд. - Обвал в горах! Нужна… помощь!
И потеряла сознание.
Глава 8
Смоченная водой прохладная ткань коснулась лица, обтерла лоб. Где-то над головой ворчливый женский голос выговаривал.
- Иди! Иди отсюда, старый! Нечего на девичьи сиськи пялится! Знаю я, зачем ты тут торчишь.
- Да я же… - пытался возразить ему сконфуженный мужской.
- Иди, говорю.
Край жестяной кружки уткнулся в губы. Дженни открыла рот и в три глотка выхлебала всю кружку. Вода была восхитительно холодной и свежей.
А потом открыла глаза.
- Очнулась, - расплылась в улыбке смутно знакомая женщина. - Вот и хорошо. Что с тобой случилось, девочка?
- Я… - говорит было трудно, в горло словно репьев напихали. Дженни попыталась сесть и это действие отозвалось болью во всем теле. Особенно почему-то болели пальцы.