Почему именно эта женщина так привлекала его, оставалось загадкой. Может быть, дело в ее запахе? В вызывающем блеске ее кошачьих глаз? В ней чувствовалось нечто необычное — глубокая меланхолия под стать его собственной, но в отличие от него она была полна жизни и надежды. Да, надежда окутывала ее, словно вуаль, и возможно, именно это притягивало Шапеля.
Не только мысли о ней преследовали его, но и ее запах. Сначала Шапелю показалось, что это всего лишь игра воображения, однако еще один вдох убедил его в обратном. Прю находилась где-то совсем близко. Шапель понимал: следовало избегать ее, но ноги сами несли его к ней.
Свет, тонкой струйкой проникавший в коридор сквозь приоткрытую дверь, сливался с запахом духов Прюденс Райленд. Рука Шапеля против его воли распахнула дверь. Та даже не скрипнула, дав Шапелю несколько минут, чтобы окинуть девушку оценивающим взором.
Прюденс Райленд, одетая в тонкую девичью ночную рубашку и пеньюар, расположилась на обитой темно-синим бархатом кушетке в центре комнаты. Густые, насыщенного оттенка волосы ниспадали ей на плечи. От этого зрелища губы у Шапеля пересохли, а сердце чуть ударилось о ребра, словно давая знать, что оно по-прежнему на месте.
Все в облике Прю излучало жизнь и надежду, смешанную с отчаянием. Она выглядела такой хрупкой и уязвимой, что хотелось защитить ее и оградить от бед, и такой соблазнительной, что хотелось впиться в ее мягкую плоть лишь бы снова ощутить сладковатую горечь бытия.
Уходи. Остатки здравого смысла требовали от него немедленно удалиться. Не для того он в течение четырех столетий противостоял соблазнам, чтобы поддаться им сейчас.
— Только не позволяйте мне вас прогнать, мистер Шапель.
От негромкого, медоточивого голоса по спине его пробежала дрожь, а ее слегка дразнящий тон заставил его стиснуть зубы. Шапель обернулся:
— Мне не хочется нарушать ваше уединение, мисс Райленд.
Прю улыбнулась, словно нашла его забавным. Дети и кошки забавные. Он же чудовище, с которым невинным девочкам вроде нее играть не следовало.
Хотя девочкой ее можно было назвать лишь в сравнении с ним. Когда Прю поднялась с места, стало слишком очевидно, насколько она женственна. Шелк цвета слоновой кости облегал изящную грудь, подчеркивал плавный изгиб бедер.
— Вы мне совсем не мешаете, — сказала она. — Пожалуйста, не обращайте на меня внимания и выберите себе что-нибудь почитать.
Но разве можно было не обращать на нее внимания? Как вообще мог кто бы то ни было — пусть даже простой смертный — сосредоточиться на заголовках и содержании книг, чувствуя совсем рядом благоуханную женщину? Но отказ мог показаться ей странным, поэтому Шапель подошел к одной из многочисленных книжных полок и принялся их рассматривать. Однако это не отвлекло внимания Прю, напротив, она облокотилась о ручку кушетки и наблюдала за ним как за весьма занимательным объектом. Шапель тоже принялся следить за ней краешком глаза.
Голова Прю приподнялась.
— Вам было трудно заснуть?
Вопрос звучал вполне невинно, хотя и отдавал излишним любопытством.
— Нет. Я люблю бодрствовать по ночам, как сова. — Пожалуй, это было преуменьшением. — А вы?
Она пожала изящными плечами.
— Мне обычно спится лучше, когда вокруг светло. — Она виновато усмехнулась. — Глупо, не правда ли?
Что-то кольнуло его в грудь, когда Шапель обернулся к ней и заметил ее смущенный взгляд. И куда только подевалась недавняя обольстительница?
— Нет, — отозвался он, покачав головой. — Мне это не кажется странным. Я и сам днем сплю лучше.
Уголки ее губ изогнулись в слабой, неуверенной улыбке:
— Есть что-то в темноте, что внушает мне…
— Беспокойство?
Взгляд больших карих глаз переметнулся на него.
— Да.
Судя по всему, ей не хотелось продолжать разговор на эту тему, а Шапель не собирался и далее ее расспрашивать — иначе она могла вернуться к его привычке бродить по ночам. Он снова принялся рассматривать корешки книг, однако ни одна из них не привлекла его внимания. Куда приятнее беседовать с очаровательной женщиной.
— Вы ищете что-нибудь определенное? — спросила Прю. — Я знаю, где находится почти любая книга в этой библиотеке.
В этом Шапель не сомневался.
— Я подумал, что с моей стороны будет разумно еще раз воскресить в памяти легенды о короле Артуре. Тинтагель ведь полон ими, не так ли?