7
Чарльз смотрел на пылающий в камине огонь. Он сидел в большом кресле, сгорбившись и вытянув ноги, гоня от себя прочь подступающую тоску. Ему не хватало Гарри, улетевшего в Нью-Йорк минувшим вечером. Вновь наступало одиночество. Вскинув руку, он посмотрел на часы. Уже девять. Может быть, отправиться в «Гасиенду» проверить, все ли там в порядке? Он встал. Да, сейчас ему нужно именно это. Он отправится туда на лошади. Скачка по пустыне взбодрит его.
В конюшне Чарльз успокаивающе потрепал по холке лошадь, радостно всхрапнувшую было при его неожиданном появлении, и быстро оседлал ее. Из ее ноздрей вырывался густой пар, а в холодной конюшне стоял терпкий конский запах, смешанный с запахами кожи. Тут же он достал из шкафа сапоги для верховой езды, надел подбитую мехом накидку и перчатки. Шею он обмотал шарфом, прикрыв подбородок и рот. Затем вывел лошадь во двор, вымощенный булыжником. Лишь цоканье копыт нарушало тишину этой безветренной ночи.
В чистом небе светила полная луна, предвещая хорошую погоду, но опыт прожитых здесь лет подсказывал ему, что еще до рассвета выпадет снег и утром вся земля покроется белым ковром, на кедрах повиснут сосульки, а в укромных затененных местах снег приобретет иссиня-голубоватый оттенок.
Вскочив в седло, Чарльз тронул поводья и направил лошадь на освещенную серебристым светом тропу. Он мог бы определить нужное направление по ярко мерцавшим в вышине звездам, но сейчас надобности в этом не было: едва оказавшись на знакомой тропе, лошадь поскакала в нужном направлении, привычно минуя мелкие расщелинки, выбоины и валявшиеся тут и там камни. Вскоре над ним уже возвышались кедры. Зарево огней Санта-Фе вдали походило на припозднившийся неурочный закат.
Здесь же, в пустыне, кроме всадника на породистой лошади, были только исконные обитатели пустыни – рыси и койоты, зайцы и ящерицы. Запрокинув голову, Чарльз Форд стал смотреть на звездное небо, туда, где была сейчас Роза, когда-то обещавшая ему, что так случится. При виде вселенского порядка вещей он впервые ощутил в своей изболевшейся душе не скорбь, но умиротворенность, проникаясь глубокой верой в извечную тайну непостижимого Божьего промысла. Полной грудью вдохнув смолистый кедровый аромат, смешанный с горьковатым запахом полыни, он слегка тронул каблуками круп лошади, и она пошла рысью.
Компактно разместившаяся на площадке неподалеку от подножия горы «Гасиенда-Инн» была облита лунным сиянием. Чарльз осадил лошадь и медленно подъехал к зданию. Быстрая скачка в ночи взбодрила его. И в незапамятные времена человек вот так же одиноко скакал по пустыне в лунном свете. Ничто не стояло тогда между ним и его прошлым и никакая преходящая сиюминутная «современность» не вторгалась в его жизнь, осложняя его отношения с матерью-природой столь же древней, как и эта заснеженная вершина, взирающая сейчас на него с высоты столетий. Он шагом проехал в ворота и по зигзагообразной подъездной дорожке свернул направо, к конюшням. Стоявший у стены ночной дежурный, силуэт которого смутно вырисовывался в темноте, моментально узнал его.
– Добрый вечер, мистер Форд. Прекрасная ночь для верховой езды.
– Добрый вечер, Вилли. Действительно прекрасная.
Чарльз спешился и, взяв лошадь под уздцы, передал служащему поводья.
– Долго я не пробуду. Самое большее час. Стойло для моей лошади свободно?
– Конечно, сэр. Как всегда.
По дорожке, освещаемой огнями отеля, Чарльз быстро направился к главному входу.
Ноги, обутые в мягкие черные сапоги, ступали неслышно, черная накидка взметнулась за спиной от стремительного движения. Шарф развевался, подхваченный порывом ветра.
Рейчел торопливо шла по коридору, направляясь из дамской комнаты в библиотеку, где она условилась встретиться с Тэссой и Кэрол. Она опаздывала, и ей не терпелось поскорее присоединиться к новым знакомым, чтобы не терять драгоценных минут общения. Две новые подруги – это неожиданный приятный подарок ей к празднику, который она с таким удовольствием проводит здесь.
«Черт возьми! Я же не туда свернула. Надо назад, в холл».
Едва войдя в него, она вдруг увидела, как прямо к ней быстро шагает какой-то мужчина. Черная накидка развевалась в воздухе у него за спиной, словно плащ тореадора, почти горизонтально, будто поддерживаемая на весу некоей таинственной силой. Он смотрел на нее в упор, его пытливые темные глаза впились в глаза Рейчел. Разметанные ветром волосы, резко очерченный энергичный рот, решительный волевой подбородок. Потом она заметила черные сапоги, потертые и старые, безрукавку из мягкой кожи и голубую джинсовую рубашку, воротник которой открывал загорелую шею.
Бог знает, откуда и зачем он появился здесь, но Рейчел остановилась как вкопанная и тоже смотрела на него, не отводя глаз.
– Извините, – неожиданно для себя проговорила она, и собственный голос, услышанный ею как бы со стороны, показался ей чужим.
– Вы мне? – спросил он. Вопрос не был задан грубо. Однако и чрезмерной любезности в его голосе тоже не прозвучало.