Ричард ехал впереди, и я постоянно натыкалась взглядом на изящную спину его невесты. По сравнению с её костюмом мои дранные, старые джинсы смотрелись нищенским тряпьем, да и сама я явно проигрывала.
Головой я прекрасно понимала Ричарда. Если выбирать между неземной красотой и потрепанной девицей двадцати трех лет — по здешним меркам старая дева, — то всё очевидно. Да кто я такая, чтобы грезить обо мне ночами? Это он — герой сказки, невероятный человек и мужчина, ради которого можно и умереть. А кто такая я? Приживалка в королевском замке, ничем не примечательная, обычная, унылая.
Головой я всё понимала, но боль, ненормальная, резкая, скреблась внизу живота. Мне хотелось рыдать, хотелось задохнуться, хотелось испариться, только бы не быть третьей лишней на этой свадьбе. Я не могла представить, что Ричард по ночам прижимает к себе другую женщину. Что его пальцы оглаживают его тело, и именно ей он шепчет слова любви. Что она станет его женой, она родит ему наследника…
Что она для него — всё, а я — эпизод из жизни.
Да ещё Каррел с такой радостью рассказывал об их знакомстве, что я всерьез задумалась над тем, как бы свалиться с Миледи и переломать себе ноги.
— А встретились они совсем недавно! Моя сестренка это… гуляла по базару, а тут навстречу ей Ричард. И закрутилось всё. Это… свадьба!
Бред какой-то. Встреча на базаре? Что Ривалия там забыла? Неужели втихаря приторговывала персиками? Или бывшими женихами?
Аня, успокойся.
За первые часы путешествия я узнала жизнь Каррела лет до двенадцати. Он с упоением, хоть и однообразно, рассказывал о детстве в семье одного из советников, о доброй матушке, о младшей сестрице. Он говорил, что всегда хотел стать воином, да не сложилось. А я бездумно кивала.
На привал мы остановились ближе к закату. Спина затекла от неудобной позы, а пониже спины, в костлявой пятой точке, саднило. Поэтому я с удовольствием спрыгнула с Миледи и расставила руки в сторону, разминая спину.
Мужчины отправились «найти кого-нибудь для ужина», и уже одно только «кого-нибудь» пугало. Не собираются ли оборотни зажарить нерасторопного селянина? Меня с Ривалией оставили на ролях хозяюшек: разводить кашу в котелке. В воздухе повисло настолько мрачное молчание, что потяжелел воздух.
Ривалия несколько раз пыталась начать светскую беседу, которая обещала плавно перетечь в не менее светскую перепалку с битьем друг друга котелком по голове. Я отмалчивалась, изображая из себя не то глухонемую, не то просто идиотку.
— Что Ричард вообще в тебе нашел? — вдруг процедила Ривалия, в идеальном голосе зазвенело стекло.
Предположу, что человечность. Я отвернулась от вынужденной собеседницы, чтобы не вступать в перебранку.
— Нет, мне его не понять. Выбрать в свидетели столь сомнительный вариант. Он же пережил с тобой столько неприятностей, что должен был забыть о тебе, а он всё равно считает вас друзьями. Это же самый настоящий удар по моей самооценке!
— Ты заткнешься? — миролюбиво уточнила я. — Или нет? Я еду засвидетельствовать вашу женитьбу, пусть и считаю, что у Ричарда дурной вкус. Ни подружками, ни заклятыми врагами мы с тобой не станем. Замолкни, пожалуйста. Не тебе судить, кого стоит забыть, а кого запомнить.
Ривалия открыла было рот, но тут из-за деревьев показались Ричард с Каррелом.
— Солнышко, какой ты у меня умница. Такого кролика поймал! — в восхищении затараторила Ривалия, переключаясь с меня на возлюбленного.
На мой взгляд, кролик выглядел вполне обыкновенным. Маленький, серый, уже, к сожалению, мертвый. А скоро будет ещё и поджаренным. Но невестушка никак не унималась в своих сладких речах, описывая героизм и бесстрашие любимого человека. Появилось стойкое ощущение, будто Ричард не кролика поймал, а целого динозавра.
Когда на землю опустилось ночное покрывало, стало гораздо хуже. Влюбленные устроились у пылающего костра. Ривалия прижалась к плечу Ричарда головой — вроде и целомудренно, но территорию пометила. Тот молчал, уставив отрешенный взгляд на извивающиеся всполохи огня. Челка спадала на глаза, но Ричард не поправлял непослушные волосы. В отблесках костра и без того резко очерченные черты лица превратились в такие острые, что ими можно было бы порезаться.
Как бы мне хотелось заглянуть в его мысли! Только бы понять, почему счастливый человек выглядит настолько разбитым. Возможно, я просто ничего не знала о настоящем, неподдельном счастье.
— Замерзла? — улыбающийся Каррел плюхнулся рядом и протянул свою куртку.
— Нет, спасибо… — прохрипела я.
— Почему? — Голос звучал обиженно. Появилось чувство, будто я отказываю большому ребенку в конфетке.
— А вообще, да, мне холодно. Спасибо.
Я потонула в куртке, размеров на пять больше меня самой.
— Вот и славно, — улыбнулся Каррел в ответ и… обнял меня.
Нужно было что-то ответить и убрать его руку. Но разве не я обещала себе отдыхать целый месяц? Мужчина моей мечты нежится с невестой, мой будущий муж не вызывает у меня никаких чувств. Почему бы не успокоиться хоть в чьих-то сильных руках?
Ричард посмотрел в нашу сторону и подмигнул мне.
Так я и уснула. Прижатая к теплой груди, полностью обездвиженная благодаря мощному захвату.
Он разбудил меня на рассвете, когда багряный рассвет только-только охватил собой небосклон. Приложив палец ко рту, поманил за собой. Я брела, не разбирая дороги под ногами, а он шел впереди, не оборачиваясь. В полнейшем молчании. Лес превратился в непроглядную чащу, деревья сплелись ветвями за нашими спинами.
— Что мы тут делаем? — спросила я шепотом.
Всё происходящее было каким-то неестественным, зыбким. От утреннего тумана черты Ричарда плыли.
— Иди сюда, — требовательно сказал он, сокращая расстояние между нами в один шаг.
Его губы нашли мои, тонкие пальцы запутались в моих волосах. Дыхание потяжелело, и взгляд стал темен как беззвездное небо. Я забыла, как дышать. Понимала всю неправильность ситуации, но не могла ничего поделать со своим телом. Оно трепетало в сильных руках Ричарда. Его запах — костра, северных ветров и можжевельника — въедался под кожу. Он целовал меня жадно, безысходно, как целуются в последний раз. Руками обводил талию, вжимал в себя, шептал одному ему известные слова.
Жар во мне разгорался с неистовой силой, и ничто не могло потушить его, кроме мужчины напротив.
— Я люблю тебя, — бормотала я онемевшими губами. — Слышишь, люблю? Пожалуйста, уйди от Ривалии, сбеги со мной. Давай будем вместе? Я не могу без тебя существовать.
— Я тебя тоже люблю, — ответил он серьезно, и…
Я проснулась.
— Твою ж мать, — простонала, утыкаясь носом в свернутую валиком куртку.
Догорали поленья вчерашнего костра. Ричард обнимал Ривалию во сне…
Он сидел у затухающего очага, наблюдая за предсмертной пляской пламени. В доме стоял невыносимый холод, и от порывов ветра шатались хлипкие стены. Эта покинутая всеми лачуга стала ему верным другом и надежным убежищем. Они вместе доживали последние деньки: он — некогда не последний человек при дворе и дом, в котором когда-то теплился уют.
И пускай он силен и хитер, но один против всех — ничтожен. Он ждал, скрипя от злости зубами. Ждал подходящего случая. Ждал подарка судьбы.
Он жил ради одного — мести. У него отняли все, и он отнимет всё у кого-то другого. Совсем скоро.
Я никогда не просыпалась от дружелюбного толчка в бок. Что ж, всё бывает впервые. Тыкал Кар, с садистским удовольствием наблюдая за моей реакцией. Вместо какой-либо реакции я уткнулась носом себе в рукав. Тогда Каррел поступил самым нахальным образом: он схватил меня за талию, поднял над головой, встряхнул и опустил в вертикальное положение.