Нет, иначе было нельзя. Мы бы оба приняли смерть.
Просто нужно не влюбляться в каждого оборотня, согласного защищать мою жизнь. Сама виновата.
Я прислонилась к стволу дерева, глотая слезы. Сдавливала ладонь ногтями до крови, но не чувствовала боли. Жить вообще не больно.
Только почему-то дыханию не хватает места, руки дрожат, и я стою в лесу. Совершенно одна.
Жить не больно, а вот лгать самой себе — очень.
Рука легла на моё плечо, но я скинула её разозленным движением. И всё-таки обернулась.
Ричард смотрел сквозь меня и, наверное, сквозь дерево, сквозь лес, куда-то глубоко вдаль. Скулы обострились, брови нахмурились, выступила такая нелюбимая мной морщинка. Его глаза посерели до темноты. Он молчал.
— Нам не о чем с тобой говорить… — Я попыталась отвернуться. Но он не позволил, вцепился в мой локоть мертвой хваткой.
— Риша, меньше всего мне хочется причинять тебе боль.
Да, конечно! Только её ты и причиняешь вот уже полгода.
Он не дожидался ответа. Обхватил мое лицо руками, всмотрелся в меня пристально, оценивающе. Смахнул слезу с моей щеки. Тяжело вздохнул. А потом просто прижался своими губами к моим.
Этот поцелуй не напоминал наш первый. И дело было даже не в обстановке или отсутствии крови на губах. Просто я знала, что это неминуемо закончится. Я знала, что этот поцелуй украденный. Я знала, что мы своровали его у Ривалии и Харота.
И когда Ричард, наконец, отстранился, я никак не могла отдышаться и перестать плакать.
— Что это?! — Крик шел из самых глубин души. Меня интересовал, конечно, не сам поцелуй, а его причины, но мой некогда лучший друг сделал вид, будто не заметил этого.
— А на что это похоже? Я тебя поцеловал. — Ни тени ехидства. Сплошная грусть.
Ричард прикрыл веки. Он бывал разным: веселым, печальным, озлобленным, задумчивым. Но не таким растерянным. Даже мучительные приключения не оставляли в чертах его лица столь глубоких следов.
— Но…
— Пожалуйста, молчи.
— Считать, что ничего не было?
Я бы, наверное, смогла. Ну, поцелуй и поцелуй. Кто-то целуется при встрече, кто-то — прощаясь, а мы от переизбытка чувств, после неудавшегося скандала.
— Не получится. Ничего никогда не получится. Знаешь, ты никогда не была так далеко от меня, как сейчас, и я сам тебя отдалил. Ты его любишь?
— А ты? Любишь её? — Голос сорвался.
Молчание.
— Помнишь свой первый побег от охотника, посланного королевой? — зачем-то спросил Ричард.
— Конечно.
Такое невозможно забыть. Тот тоннель засел в моем сознании острым пронизывающим воспоминанием.
— Волчий вой. Я обманул. Это был я. Тогда я тебя потерял. И, кажется, я готов выть вновь. Анна, прошу тебя, будь счастлива с Харотом. Не делай глупостей. Я знаю — ты захочешь. Я и сам хочу.
И он, проведя пальцем по моей щеке, ушел обратно к костру, оставив меня осмысливать последнюю фразу. А в моих ушах выл волк, потерявший кого-то бесценного.
Всё оказалось не таким уж простым. Этот оборотень, специально отдалившийся от меня, хранит какой-то секрет, и я должна узнать, какой именно.
Глава 6. Ты меня никогда не полюбишь
Это произошло на рассвете. Вначале закололо в груди, будто сдавило сердце костлявыми пальцами. Я проснулась в поту и хотела закричать, но не смогла. В горле пересохло, язык прилип к нёбу. От кончиков пальцев пробежали разряды тока. Ребра смяло болью такой силы, что перед глазами потемнело.
Я сжалась в комок, бессильно хватая воздух, горячий точно пар. Меня будто порвали на части, а после наспех сшили ржавой иглой.
Кто-то мельтешил у лица, хватал меня за плечи, тряс, что-то говорил. Я не могла ответить онемевшими губами.
Темнота опустила на веки непроницаемое покрывало.
Ведьмовские пальцы плясали.
— Обряд передачи силы убьет её, и нам важно, чтобы это не произошло в самом начале, — отвечала она, хоть никто и не спрашивал. — Я учу девочку принимать боль.
Она продолжила свои шептания и пасы. А тот, кто давно привык к одиночеству, нетерпеливо пересекал темное подвальное помещение, выбранное ведьмой в качестве своей комнаты. На шатком столе появились склянки с зельями, птичьи перья, в чашке была разведена кровь и дождевая вода.
— Быть может, убить тебя и заполучить её самому? Уж я научу её боли, поверь.
— Дело твое, — отрезала ведьма, смешивая кровь с едким порошком. — Мне всё равно. Только ты никогда к ней не подберешься. Она выйдет замуж за короля, ее окружит, нет, уже окружила, стража. Доверься мне, иначе потеряешь возможность отомстить.
Человеку не нравилось ощущать себя побочным элементом, куклой в умелых руках, но иного выбора не было.
— А если она сдохнет сейчас?
— Не бойся, ибо я не позволю. Мы связаны силой.
Человек не боялся.
Я очнулась от того, что кто-то переругивался.
— Ты взял её специально, чтобы насолить мне! — в девичьем голосе звенело стекло.
— Не моли чепуху, — отрезал мужской голос, такой знакомый и родной. — Она — моя подруга, и это не обсуждается.
— Она — ходячее недоразумение! То с лошади упадет, то убежит куда-нибудь. А ты носишься с ней! Напомню, невеста — я.
— Я прекрасно это помню.
— Точно? Не забыл ли ты о наших законах? Может, стоит порвать помолвку, пока не поздно?
— Я бы не стоял здесь, если бы считал, что не соответствую законам.
Он был зол настолько, что даже я почувствовала чистую, незамутненную ярость. К голосам присоединился третий, взволнованный.
— Сестренка, мне кажется, Ричард никогда не станет тебя обманывать! Друзья — это святое, вот и всё!
Я застонала, пытаясь открыть налившиеся свинцом веки. Тело ломило, а в животе засели острые иглы. Когда зрение все-таки подчинилось, перед моим взором предстала чудная картинка: трое оборотней, недобро уставившихся на меня.
— Что со мной случилось? — прохрипела, оценивая новую окраску голоса. Таким только пугать бедных детишек.
— Если бы мы знали… — Ричард устало потер ладонью лоб.
— Тебя или прокляли, или ты установила связь с сильным колдуном, и он потихоньку тебя высасывает до дна, — вмешалась Ривалия. — Подумай, кому ты могла насолить?
Насолить?..
Что за бред.
— Никому.
Ривалия глубоко задумалась, а после обернулась к мужчинам:
— Мальчики, пожалуйста, оставьте нас. — Ричард с интересом посмотрел на девушку. — Я не собираюсь бить твою подругу. Мне нужно поговорить. Наедине!
Мы остались вдвоем. Я смотрела на рыжеволосую красавицу, оценивая, сумею ли сбежать до того, как она поджарит меня магией, а та прошептала, закрывая лицо руками:
— Выговориться. Дай мне выговориться. Пожалуйста.
Почему бы и нет. Я вряд ли смогу незаметно уползти в таком-то состоянии, когда всю меня трясет от слабости.
— Наверное, я неполноценная, — уткнувшись носом в ладони, пробормотала Ривалия. — Мы едем на мою церемонию, но заботится он о тебе. Считает каждую твою ссадину, трясется о тебе. А что я? Я сильная. Меня не нужно прятать за спиной, отпаивать травами. И только Анна бедная, слабая, хорошая. Мне на-до-е-ло!
Почему-то мне стало стыдно. Ривалия права: за мной все ухаживают, да только я этого нисколько не требую. И была бы даже рада, если бы на меня не обращали никакого внимания.
— Ричард тебя любит.
— Смеешься?! Он нежен, ласков, заботлив, но… вечно в раздумьях. Разве это любовь? Но только ты появляешься рядом с ним — улыбается. — Речь окончательно сбилась, превращаясь в клубок несвязных слов. — Пойми, мне нужен муж, а я смогу стать ему любимой женой. Смогу помочь влюбиться в меня. Знаешь, где я увидела его? Нет, не на рынке. Там мы, якобы, познакомились. Это ложь!
Мой отец — пятый советник. И на заседаниях совета я частенько присутствовала. Там и увидела мужчину, который, несмотря на свои годы, оказался чрезвычайно умным. Знаешь, как он отстаивал свое мнение?! Его ведь по приказу правителя выбрали. Жест доброй воли исключительно потому, что он «помог народу». Другие советники не хотели даже слушать его, посмеивались, называли глупцом. А Ричард… он… умел переубеждать. Я сходила с ума от выражения его глаз, от голоса. И потом познакомилась.