- Ну как тебе наша безумная команда? - спросил Птаха по дороге к дому.
- Здорово! - честно сказал Вадик. Расспрашивать больше ни о чем не хотелось.
Помолчав, он добавил:
- И вообще, здесь здорово. И Внешние, и твой дом... такое ощущение, что меня там ждали. Потому что так сразу все удобно - и комната, и даже шмотки нашлись, и нетбук...
Птаха словно споткнулся. Почти как тогда, у платформы. Он опустился на одно колено, жестом подозвал Вадика и долго смотрел ему в лицо. А когда заговорил, его голос звучал хрипло.
- Ты угадал, мелкий. Этот дом был для двоих.
Вадик молчал, пораженный не столько словами Птахи, сколько его интонацией. Почти так же он отвечал Некроманту - но даже тогда в его словах не было такой боли. А сейчас казалось, что на глазах Птахи вот-вот выступят слезы.
- Ты не первый мой Пассажир, - проговорил наконец Птаха. - Что там ваши легенды говорят о семье Внешних?
- Ну... что ее нет. Все примерно как ты тогда говорил - дорога в один конец, отречься от всего и всех...
- Верно. Я нарушил этот принцип.
- Но... - Вадик не договорил. Он чуть не спросил "как же ты все еще жив?", но вовремя сообразил, как это прозвучит. Но Птаха, кажется, и так все понял.
- Погибает тот, кто создал Внешним проблемы. Лансер поплатился за то, что он и его Пассажир продолжали общаться со старой компанией Пассажира, а те повадились устраивать беспредел и угонять машины. Я... моя расплата и так пришла.
Он долго молчал. Наступала ночь, и Вадика чуть потряхивало от ночного холода, но поторопить Птаху он не решался.
- Я забрал к себе младшего брата, - Птаха говорил с трудом, но было видно, что и не говорить он не может. - Наши родители давно расстались, он учился в школе-интернате, ему там не нравилось, но отец настаивал, что так надо, а мать о нас и вовсе забыла, у нее другая семья. Я просто приехал под окна и забрал его, он был счастлив. Тогда я как раз закончил обустраивать дом, сделал все под нас двоих. Нам было здорово вместе, - его голос чуть дрогнул. - Мы много путешествовали, я учил брата водить... А однажды нас занесло в твой Нижний город. Брат ушел гулять без меня и нарвался на местных. Я вмешался, но их было слишком много, и меня свалили. Когда я пришел в себя, мой брат был мертв.
Вадик опустил глаза. Слова утешения не шли в голову, да и что тут скажешь. Птаха еще немного помолчал и продолжил совсем другим голосом, злым и ожесточенным:
- Вот с тех пор я на этих крыс и охочусь. Каждый раз надеюсь, что там будет кто-то из тех. А когда увидел тебя... у меня просто красная пелена упала. Потому что я сам сложусь, но не дам такому повториться.
Он со злостью стукнул кулаком по земле, перевел дыхание и сказал уже спокойно:
- Я думал, что больше никогда не возьму Пассажира. Некромант прав, мне до сих пор страшно. Да что там, это всегда риск. Я знаю места, где Пассажиров вообще не берут, чтобы не нарваться - там достаточно много народа, чтобы создать семьи между собой. А там уже дети могут остаться, могут уйти - они знают порядки и, уходя, не приведут никого извне. Но, как оказалось, один я все-таки не могу. И вещи убрать рука не поднималась. А потом нашел тебя, - он улыбнулся.
- Я... ты... знаешь... - Вадик задохнулся. Он сам не понимал, что хочет сказать - и что он безмерно благодарен Птахе, и что никогда-никогда его не оставит, и что Птаха ему действительно как старший брат... Птаха приложил палец к губам:
- Ничего не говори. Не надо. Я и сам чувствую, что теперь все правильно. Пойдем домой, ты совсем замерз.
Он обнял Вадика за плечи, и уже в полной темноте они отправились к дому.
В следующие несколько дней обычно немногословного Птаху просто прорвало. Тем более что и погода настала отвратительная, даже хуже, чем в ту ночь, когда Вадик ушел из дома. В гаражи и то выбираться не хотелось, да и оттуда признаков жизни не поступало. Так что Птаха с Вадиком подолгу сидели у камина, литрами пили чай и разговаривали. Точнее, говорил Птаха, и почти все время - о своем брате. Что он любил, что они делали вместе, куда ездили, каким вообще он был. Только его имени Птаха никогда не произносил. И лишь один раз вернулся к истории о его гибели.
- Анна меня тогда спасла, - говорил он, и Вадик не спрашивал, о каком "тогда" идет речь. - У меня было одно желание - лечь и помереть рядом. Да, в общем, до того и так было недалеко, меня отделали куда хуже, чем тебя, и явно намеревались прикончить. Анна их разогнала. Внешние чуют друг друга... она была неподалеку.
- Женщина? Разогнала? - удивился Вадик.
- Я же тебе говорю - это Анна, она совсем особый случай. Как минимум, она дальнобойщик и защищаться умеет. А меня забрала к себе в машину и увезла из города. Мы чужих не берем, а я Внешний, меня можно. Всю кабину я ей кровью уделал, - Птаха криво усмехнулся. - И все твердил, чтоб оставила в покое и дала подохнуть. Ох и крыла она меня за такие разговоры. Я, говорит, если кого и могу отдать, то только дороге, а уж точно не всяким там отмороженным.
- Только дороге... - эхом повторил Вадик. Птаха кивнул.
- Поэтому Анна у нас редко появляется. Не хочет лишний раз с Некромантом сцепиться. Когда она мою "Тахо" перегнала - я за руль сесть еще не мог - она с ним реально чуть не передралась. Анна считает, что если кто пошел против наших законов - дорога его сама найдет, а Некромант не любит ждать. Я... просто не лезу. Я никогда не тронул ни одного Внешнего. У меня другая задача.
Вадик подумал, что вряд ли хочет знать об этой задаче подробнее. Но Птаха продолжал:
- Я еще тогда, пока валялся у Анны в кабине, решил: если уж не подох сейчас - значит, назло этим крысам останусь жить. И постараюсь, чтобы больше им никто не достался. Пока удается.
А потом рассказы иссякли, и Птаха снова стал самим собой - не особенно разговорчивым, чуть ироничным и деловитым. Словно ничего и не было. А Вадик ощутил, что за это время как будто окончательно врос в этот дом - его вещи заняли место на полках и шкафах, нетбук был настроен под его предпочтения, а кружка с "Камаро" стала считаться "его" и жила обычно рядом с нетбуком. Птаха смеялся, что, если вдруг кончится чай - что было почти невозможно - в эту кружку можно будет просто налить кипятка. Вадик смущался и иногда все же собирался ее вымыть. У него были и другие "его" кружки, но это же "Камаро". Поглядев на это безобразие, Птаха однажды принес еще две таких же. Вадик уже устал удивляться.