- И ты так сможешь, - Птаха снова отвечал на его мысли. - На то и Пассажир, чтобы однажды стать Водителем.
- А это... говорят еще, что только на чье-то место...
- Говорят, что кур доят, - назидательно произнес Птаха, - а к нам привезут, они только яйца несут. Это Пассажир у каждого может быть только один, а Водителей много. Сам все увидишь. Смотри, уже светает.
Действительно, впереди занимался рассвет - не то непонятное желто-бурое марево, которое Вадик видел сквозь стекла галерей, а настоящий алый рассвет. Вадик рассмеялся от радости, уже не помня, что недавно плакал. Птаха лишь чуть улыбнулся и кивнул каким-то своим мыслям.
- Не знаю, как ты, а я хочу есть. И бензина мало. Останавливаемся.
Вадику не хотелось останавливаться - так бы и ехал хоть год. Но Птаха открыл дверь, и с заправки принесло запах пончиков. Только сейчас Вадик понял, что неимоверно голоден. Неужели он действительно ел всего лишь вчера? И они ехали всего пару часов? В глазах все еще мелькала летящая под колеса дорога.
Птаха без слов понял, что к осмысленным действиям Вадик пока не способен, махнул рукой и пошел возиться со шлангом. Вадик слушал, как топливо льется в бак, вдыхал запах бензина и до сих пор не мог до конца поверить, что все это происходит на самом деле. Может, поэтому и не решался даже шевельнуться в кресле. А когда решился, Птахи рядом не было. На секунду Вадик даже запаниковал, но Птаха уже появился снова. В руках он держал большой бумажный пакет и картонную подставку с двумя стаканами.
- Не исчезну я никуда, не бойся, - Вадик, кажется, уже начинал привыкать, что Птаха отвечает на его мысли. - Подержи, я машину отгоню. Ближе к себе, а то зеркало мне закрываешь.
Вадик виновато потупился.
- Спокойно, - усмехнулся Птаха, - всему еще научишься. А теперь давай завтракать. Не знаю, что ты любишь, взял тебе какао.
Вадик уже успел запихать в рот целый пончик и потому только радостно кивнул. Птаха совершенно искренне просиял:
- Говорю же, у меня чутье. И да, если ты не будешь сметать весь пакет, я буду тебе весьма благодарен.
- Я постараюсь, - с набитым ртом проговорил Вадик. Конечно, слопать это все в одиночку было нереально, но пончики действительно были необыкновенно вкусные. Совсем не такие, как в кафешке рядом со школой, куда Руслан вечно водил девчонок, с которыми гулял, а те хихикали и боялись растолстеть. Дуры. Там пончики были в блестящей разноцветной глазури и со всякими украшениями, а эти - просто обжаренные колечки теста, посыпанные сахарной пудрой. Никитос как-то говорил, что такие пончики были, когда он был маленьким, Вадик их не застал. А зря, они гораздо вкуснее!
- Доел? Ну поехали тогда. Кстати, чего мы в тишине сидим, а? - Птаха нажал на кнопку магнитолы. Как по заказу, из динамиков раздалось: "Я не считал своих врагов, я не боялся их клыков, я не умел ходить с поджатым хвостом...".
- "Из всего, что в жизни есть, ценилась верность и честь, а все остальное - потом..." - негромко подпевал Птаха. Вадик, конечно же, подхватил:
- "И в каждом новом бою, в борьбе за шкуру свою, со мною были друзья, это факт!"
Птаха одобрительно кивнул, выводя машину на трассу, и прибавил громкость:
- "Мы свято верили в то, что не забудет никто..."
- "Блюз бродячих собак!" - проорали оба уже во все горло. Птаха резко надавил на газ, и "Тахо", взревев почти на инфразвуке, рванулась вперед. Вадика вжало в сиденье, и он не сдержал восторженного вопля. Птаха с улыбкой чуть обернулся к нему:
- Мы еще и не так можем! Не боишься?
Вадик только замотал головой. Еще один легкий толчок из-под днища - и "Тахо" словно полетела над дорогой. Вадик, кажется, забыл даже дышать. Да что там - он боялся моргнуть лишний раз, чтобы не упустить ни секунды. Потому что - а вдруг это закончится?
И это закончилось. Но никто никуда не исчез - просто "Тахо" плавно затормозила перед небольшим деревянным домом. Вадик даже протер глаза - он такие видел разве что на картинках, Серега и тот, на что консерватор, давно жил в многоэтажке. Но ведь действительно - сейчас все по-другому.
- Сиди пока, загоню машину и вылезешь.
Гараж казался совсем маленьким, но огромная "Тахо" плавно вписалась туда, и вполне осталось место открыть двери. Но на то, чтобы вылезти, Вадика уже не хватило. Только сейчас он осознал, что на ногах уже больше суток, а по собственным ощущениям - так с неделю. Глаза закрывались. Засыпать не хотелось - то ли чтобы не пропустить ничего интересного, то ли чтобы все это не пропало - но не засыпать уже не получалось.
- Сам дойдешь или отнести? - поинтересовался Птаха. - Меня, в общем, не напряжет.
- Да вот еще! - от возмущения Вадик даже ненадолго проснулся. Совсем ненадолго, потому что на дорожке от гаража его стало клонить в сон прямо стоя. Птаха подхватил его под локоть, подбадривая, как маленького: "Так, давай, шаг, еще шаг, теперь по ступенькам, вот, отлично...". И от него почему-то это совсем не было стыдно. Или это было уже во сне? Из куртки Вадик еще кое-как вывернулся - точнее, его вытряхнул Птаха, вместе с флиской. Снимая кроссовки, Вадик клюнул носом и чуть не упал. Тогда Птаха все-таки подхватил его на руки и без малейшего усилия отнес на второй этаж. Надо же, а с виду дом совсем небольшой... Это было последнее, что Вадик успел подумать. Он смутно ощутил, как его чем-то накрыли, и окончательно провалился в сон.
Вадик открыл глаза и некоторое время не мог понять, как оказался лежащим на диване. Была же "Тахо" и трасса, и скорость, и свет фар... или нет? От мысли, что все это могло ему просто присниться, слетели остатки дремоты. Он резко сел и огляделся.
Нет, он был определенно не дома. И не у Сереги. И, к счастью, точно не в какой-нибудь дурацкой Болгарии. Потому что фотографии родительской обстановки он видел, и это была не она. Деревянные стены и потолок, чуть потертый бежевый диван, на котором он, собственно, сейчас и сидел, озираясь, плотные рулонные шторы... Какое сейчас, вообще, время суток? Он привычно взглянул на левую руку, но трекера, естественно, не увидел. Зато увидел тонкий, но заметный шрам. Память вернулась так резко, что захотелось заорать на весь дом, но Вадик сдержался - вдруг сейчас все-таки ночь и Птаха еще или уже спит? Но от души замолотить кулаками по дивану ему точно ничто не мешало.