— Давно тебя видно не было, — кричит мне на ухо и подмигивает.
— Дела-дела, — важно подмечаю, придирчиво рассматривая идеальный маникюр.
— Как обычно? — спрашивает он и тут же, не дождавшись ответа, начинает готовить коктейли.
Поначалу я хочу попросить холодной воды, а потом машу рукой. Пусть. Опираюсь на барную стойку спиной и по-хозяйски оглядываю танцпол. Сегодня выступает местная группа, народ веселится.
Олеся флиртует со своим знакомым, которого случайно встретила. Накручивает на пальцы пряди волос, сто раз говорила ей так не делать! Она снова за старое.
Влада с Галкой все еще хохочут взахлеб, вспоминая нашу авантюру — сбежать, не расплатившись. Как мы и договорились, девочки, уходя якобы в туалет, незаметно прихватили из-за столика сумки, в том числе мою. Спустились на цокольный этаж, где забрали одежду из гардероба, — днем уже довольно тепло, но ночью без кожаной курточки зябко. Вызвали такси и ждали у выхода.
Все прошло по плану. Я поторопила официанта со счетом и юркнула на первый этаж, затем рванула к выходу. Чуть с лестницы не свалилась, ноги на каблуках заплетались, так летела! Мы ворвались в такси.
— Гони, гони! — закричала на волне адреналина Галка, будто мы спасаемся от бандитов в каком-то боевике.
Я вытащила из пачки сигарету, но подкуривать в машине не стала.
Было весело и классно! Идея блестящая, девочки оценили. Все прошло как по маслу. Но удовольствия я почему-то не получила. По крайней мере такого, как планировала.
Жалостливая Олеська — ей вечно лишь бы всем посочувствовать — как давай причитать в такси:
— А что будет, если у него денег нет с собой?
— Кредитки у всех есть, — возразила Влада.
— Не у всех. У меня нет, например, — парировала Галка. — А что? У меня карточка отца, ему тут же эсэмэски приходят, если я что-то покупаю. За бухлишко в «Затмении» он бы меня придушил!
— Его могут оставить мыть посуду? — свела брови домиком Олеся.
Бурное, приправленное градусом воображение моментально нарисовало в голове картинку, на которой военный хирург, спасший жизнь моей сестре, моет посуду в «Затмении».
— Ты фильмов пересмотрела! Дадут рассрочку ему, да и все, — обрубила ее Влада. — В крайнем случае.
— Есть у него деньги. Много, — заверила я, насупившись.
Губы только огнем горели. Пылали так, что все время трогать их хотелось. Я смотрела в окно на ночной город и водила по ним фильтром от сигареты.
Полчаса прошло, а я только и думаю, что о его прикосновениях, и сердце колотится все сильнее и сильнее. То ли от адреналина, что щедро хапнула, пока уносила ноги, то ли от одной мысли — что больше не поцелует. Он это сделал как-то… по-взрослому. У меня ноги подкосились, так вцепилась в его плечи, что даже стыдно стало. Упасть боялась!
Это вам не Пашка Гурьев — сын папиного друга, который мечтает закрутить со мной роман. И вечно садится со мной за одну парту, если Олеся болеет.
С ним целоваться мне никогда не хотелось. Да и сегодня не очень-то тянуло. Наверное… Ветров сделал это силком! Этот бессовестный врач из тиндера меня почти изнасиловал!
Но чувствовать себя жертвой упорно не получается. Я проверяю телефон — жду от него гадкого сообщения. Специально для этого не блокирую. Но сообщения все нет и нет.
Мы уже в такси сели, на светофоре три раза постояли, в клуб зашли, одежду в гардероб пристроили… он мог бы двадцать раз написать или позвонить.
Не моет же и вправду посуду? Надо спросить у папы, сколько тот ему перевел.
— Жаль, не удалось остаться и посмотреть на его физиономию! — хохочет Влада. У нее низкий бархатистый голос, если она ржет, то все на километр знают, что кто-то рядом с Владой смешно пошутил.
— Заткнись ты уже, — шиплю я. — Давайте сменим тему.
— Симпатичный парень, кстати, — говорит Галка. — Мне даже жаль, что он остался в «Затмении». Разбавил бы наш девичник.
— Тебе-то что? Он приезжал ко мне, а не к тебе, — напоминаю на всякий случай.
— Ну тебе он, судя по всему, не нужен.
— Как это не нужен? Да она потекла вся от его поцелуя! — засмеялась Влада. — Пришла за стол пунцовая и счастливая!
— После такой подставы он вряд ли полезет к ней еще. Где вы познакомились? В тиндере? — не унимается Галя.
Подковы моего выдуманного боевого коня звонко касаются земли. Привычный цокот копыт, приглашающий всадника Ревности запрыгнуть в седло и ринуться в атаку, на пару мгновений дезориентирует. А потом, когда я прихожу в себя, понимаю, что это никакой не цокот, а сильное сердцебиение. Отчаянное, болезненное. Так раньше не было.