Девочка росла очень красивой, поэтому ей очень рано пришлось учиться выживать и стоять за себя. Саша очень не любила вспоминать годы, проведенные в детдоме. А особенно - детей-извергов, среди которых росла. Но даже это заведение оставило у нее несколько приятных воспоминаний. У нее было три замечательные воспитательницы. Их уроки большинство игнорировало и саботировало, но Саша очень любила их. И иностранные языки, где учили английскому и французскому, и уроки вокала, которые экспериментально ввели в их детдоме, и игру на рояле. Впрочем, последнее даже не было официальным уроком. Просто у них был старенький рояль, а одна из воспитательниц вторым образованием закончила консерваторию. К этим трем прекрасным женщинам Сашенька ходила за утешением, помощью и поддержкой. Только к ним, потому что за 18 лет жизни так ни с кем не подружилась.
В день совершеннолетия она на законных основаниях покинула детский дом, сняла комнату у Раисы Андреевны, преподавателя вокала и устроилась на работу певичкой в среднего пошиба заведение. Саша всегда мечтала петь, а воспитательница говорила, что у нее очень сильный голос. Драматическое меццо-сопрано - ее конек. Так говорила воспитательница. Вот только учиться на певицу было слишком дорого, а без образования брали только в среднего пошиба рестораны, куда она и устроилась. Собственно, это поставило последнюю жирную точку на детских фантазиях. Зато полгода назад, благодаря знанию двух языков, ей удалось выиграть Грин-карту, поэтому сейчас Алекса работала официанткой в Нью-Йорке. Натуральная блондинка среднего роста с ярко-зелеными большими глазами, хрупкой фигуркой и наивно-романтичным личиком вдохнула прохладный ночной воздух полной грудью и поднялась со скамейки. Девочка-конфетка, как ее называли некоторые, или куколка, как говорили другие, отправилась в скромную квартирку, которую снимала еще с тремя эмигрантками. Ей повезло, девочки были не из России, поэтому с вопросами не лезли. У китаянки и индианки хватало своих забот.
Глава 1
Апрель в Нью-Йорке прекрасен. Все начинает оживать от зимних холодов и набираться красотой. Вечерами люди все чаще появляются в парках, ресторанах и кафешках, выходят в бары и театры... Вот и однажды погожим весенним деньком две девушки стали приставать к третьей, чтобы выйти и пройтись всем втроем.
- Алексии! - протянула Ли. Она была из Китая, Макао, но ей вся семья собрала деньги и послали учиться в США, чтобы в будущем у родителей была достойная старость, а сама девушка была счастлива.
В стремлении вытащить на улицы трудолюбивую соседку китаянку поддерживала и индианка - их третья соседка, Танья. Смуглая черноволосая стройная брюнетка в джинсах и длинной ярко-зеленой рубашке с вышитым орнаментом, звякнув множеством браслетов, тоже протянула:
- Алекса, пойдем! Хватит сидеть взаперти.
Она сама была родом из Мумбаи - самого многонационального и крупного города Индии, расположенного на побережье Аравийского моря. Ее семья не считалась самой бедной в городе, но все равно родители хотели для дочери лучшей судьбы, поэтому, собрав денег, отправили ее в Америку учиться на стоматолога.
- Вот! Даже Танья наша хочет гулять. Лексааа! Пошли! Погуляем по Центральному парку и зайдем в караоке.
- Ладно, девочки, пойдем. Все равно у меня два выходных выдалось,- улыбнулась третья соседка, которая приехала из Москвы,- Только мне надо переодеться.
- Хочешь поможем? - спросила Ли.
- Не переживайте, я быстро с этим справлюсь,- рассмеялась Санька и сбежала в свою комнату. Просто она не хотела показывать соседкам свое тело. Вот и сейчас, раздевшись, девушка не почувствовала ничего, кроме отвращения. Часть уродливых детдомовских шрамов она скрыла татуировками: широкие кружевные резинки чулок на бедрах скрывают следы от ножей, абстрактный геометрический узор между лопатками скрывает рваные шрамы от проволоки и кругляши от затушенных сигарет, а одинокая волчица на животе воет на луну, что расположилась на боку. Конечно, и они скрывают свою часть боли. Но это далеко не все скрытые шрамы, сколько же на ее теле осталось более мелких... Но следы - не столь важно, ведь их все равно никто не увидит, а вот причиненную боль Санька отчаянно старалась забыть.
В дверь застучали девочки, говоря, что они готовы.