Что Марека несколько смущало — потерялся и Вэл. Точнее, по вечерам он неизменно обнаруживался в их комнате, а днем его видно не было. Марек даже опять почувствовал некоторую ревность — хотя что за ерунда, все здесь Внешние! Впрочем… Паук больше ту тему не поднимал, но где-то фоном она все равно сидела. Да, пожалуй, дело не в том, что Вэл с кем-то общается больше, чем с Мареком — в конце концов, дома он почти безвылазно торчит у Некроманта, какие проблемы! Вернутся — и снова у них все время на свете. Но, как Марек с удивлением понял, вот это самое ощущение присутствия других Внешних успело стать для него привычным. Конечно, не то чтобы он точно чувствовал, кто где, но фоново всегда ощущал, что Орда, Кэп, да тот же Прокси, если говорить о доме, где-то рядом и все у них в порядке. А вот Вэла он так ощущал очень эпизодически. Как и Некроманта — но это вообще особый разговор. И вроде даже смешно — ведь еще недавно Марек и думать не думал, что такое возможно! А вот, успел привыкнуть.
Но однажды вся Орда как-то вдруг собралась на просторной террасе, выходившей к самой воде. Марек уже реально был готов поверить в коллективный разум — еще в пути, на длинных стоянках, Орда могла как угодно разбредаться по окрестностям, но как только происходило хоть что-то, касающееся всех, да хоть суп был готов или Багз заварил очередное зелье — семь байкеров снова были в сборе. И наоборот, если только что растворявшаяся в пейзаже Орда внезапно сходилась вместе — значит, сейчас что-то будет. Так получилось и в этот раз. На террасу неспешно вышел Кэп, оглядел Байкал, словно стоял на капитанском мостике, и сообщил:
— А знаете, народ, есть у меня мысль немного развеяться. Кто со мной?
— Он еще спрашивает! — чуть вразнобой, но совершенно одинаковым текстом отозвалась Орда. Вэл не отозвался, но взглянул на Марека более чем выразительно. Марек спрятался за кружку с чаем (благо изначально она задумывалась как пивная). Вот не хотел же повторения…
«А его и не будет». Мысль пришла настолько отчетливо, что Марек даже огляделся по сторонам, думая, что кто-то сказал это вслух. Ну да, другие люди, другое место… и другой корабль. Марек ведь уже видел катер Кэпа — ничего общего с кораблем… как же его звали?.. Андрея. В конце концов, даже он сам уже давно другой. Сам себя вряд ли узнал бы в том мелком пацане. Разве что восторг перед просторами Байкала остался у них общим. И Марек вдруг понял — даже если Кэп отправится тем же маршрутом, ему все равно хочется еще раз прикоснуться к Байкалу, а не просто наблюдать с берега. Потому что это совсем другое плавание. И вообще не факт, что он узнает этот самый маршрут — столько лет прошло.
И все же Марек помнил о том первом плавании больше, чем сам думал. И именно поэтому в первую же минуту его оставили последние сомнения. Сегодня все иначе. Вместо большой пристани с рыжим псом — потемневший от времени причал, выглядящий самодельным, а может, так и было на самом деле. Вместо всего троих пассажиров — вся шумная Орда, неизвестным образом набившаяся в катер. И Кэп, заняв свое место в передней части (а не сзади, как Андрей), взял курс вдоль берега, но не на север, а на юг.
— Марек… — прошептал Вэл, и больше у него никаких слов не нашлось. Он застыл неподвижно, ветер из открытого окна трепал его темные волосы, и Марек в кои веки отлично чувствовал и понимал все невысказанное — возможно, просто потому, что и сам ощущал то же самое. Что там, Орда и та притихла. Больше не было никаких лишних мыслей и ассоциаций — была невероятная голубая вода Байкала, далекие горы и поросший соснами ближний берег. А потом у самой воды возникла железная дорога. А по ней — на мгновение Марек заподозрил, что перемещаться во времени Внешние все же умеют, Кэп так точно — проехал старинный поезд с дымящим паровозом. Кэп тут же пояснил, что это такое развлечение для туристов, но все равно хотелось верить, что здесь и правда перемешались все эпохи — ведь на фоне древности Байкала это такая мелочь.
— А вот интересно, — проговорил Вэл, — а на воде можно вот так же… как на дороге?
— Нет, — непонятно, как Кэп услышал его тихий голос сквозь шум мотора, но услышал. — Точнее, не знаю, как в целом на воде, я ни на какую другую не совался. А Байкал един. Ему все эти наши развилки все равно что пять минут назад произошли. Он просто пускает нас тут поплескаться. Или нет.
— В смысле?
— В прямом. Тут шторма — не чета иному морю, да Байкал морем и зовут. И даже не в штормах дело. Не знаю опять же, как другие, а я просто знаю — вот сейчас Байкал меня видеть рад, а в какой-то день даже и высовываться не надо. Даже если все спокойно. Просто есть такое чувство. Проверять, сам понимаешь, не тянет.
«Мы же дети перед тобой, Байкал»… Марек только сейчас обратил внимание, что Кэп — не совсем европеец. Хотя кому как не ему, художнику, с первого взгляда замечать все отличительные черты. Впрочем, так получилось, что вблизи они с Кэпом почти не контактировали, да и отличия были минимальными. Чуть более смуглая кожа, чуть более темные глаза, чуть отличается их разрез — самую малость. Но достаточно, чтобы понять, что он из местных. И, выходит, так же умеет говорить с Байкалом и понимать его настроения… Делая вид, что снимает железную дорогу, Марек щелкнул телефоном — очень уж органично смотрелась фигура Кэпа за штурвалом. Он обязательно его нарисует… и, может быть, катер превратится на рисунке в какую-нибудь ладью. А может, и нет, потому что и так все правильно. Здесь встретились все эпохи.
Прошло еще сколько-то спокойных дней, а потом Мареку стало… он сам не мог бы сказать, как. Не то чтобы скучно — Байкал не мог надоесть. Не то чтобы не по себе — здесь не могло быть не по себе, потому что здесь все было так, как должно быть. Просто он ощутил, что пора двигаться обратно. Хотя и совершенно непонятно, с чего — не было ровным счетом никаких оснований срываться сейчас, а не, скажем, через неделю. С другой стороны, оснований для того, что они все еще здесь, а не уехали пару дней назад, тоже не было. Может, просто соскучился по дому, хотя в любом случае до него было еще очень долго. Или же опять проснулось смутное чутье — надо. Вот это Мареку не очень понравилось — помнится, именно на обратной дороге они с Птахой вляпались в Сталкера. Понятно, что вся история была не по их душу, но все же… Про обратный путь из Нижнего и вовсе лучше лишний раз не вспоминать. Впрочем, Марек не мог сказать, что чувствует что-то плохое. Тоже, конечно, не показатель, но хотелось думать, что чутье не обманывает. Второй вопрос, что с этим чутьем делать. Был бы он один или с Вэлом — спокойно стартовал бы обратно, но поднимать отдыхающую Орду по такому поводу вроде бы и не хотелось.
И тут в сообщения паблика прилетело: «Слушай, а это ведь ты Гонщик из того дурацкого кино? Смотрю, машина та самая…». Марек начал было сочинять уклончивый ответ — вроде бы никаких подробностей его биографии и фото в паблике по-прежнему не было, даже готовые работы он старался снимать так, чтобы в кадр не влезло отражение… Но оказалось, что спрашивающий знает Алекса, который, разумеется, рассказал ему, откуда на его «Импале» такая аэрография, а сам он из тусовки Внешних на окраине Тюмени, зовется Рейнджером и не прочь познакомиться. «Если на вас, кроме меня, свалится орда шалых байкеров — не прибьете?» — спросил Марек. В ответ пришел ржущий смайлик и поднятый большой палец, потом Рейнджер написал: «У нас и свои такие есть, всегда рады!».
Вот теперь Марек уже отчетливо понимал — пора обратно. И не просто обратно, а совершенно конкретно в Тюмень. «Перезаписывать, так по полной». Теперь он уже не боялся снова оказаться там. Это другое путешествие, другое время, да и сам он давно другой. Так надо.
Марек даже начал злиться, что Орда все так же релаксирует по прибрежным кустам и в ус не дует. Очень кстати навстречу подвернулся Дед. Марек задумался, как бы так сформулировать свои ощущения, но Дед заговорил сам:
— Напоминаю — ты тоже Орда. Если что надумал — твое слово равно слову любого из нас.