— Вот елки… — смущенно улыбнулся Вэл по пути домой. — Я так надеялся тебе все это показать, ну реально, мне там классно было…
— Только извиняться не вздумай, — сказал Марек точно так же, как когда-то Птаха ему самому. — Ты не мог знать, как оно получится. Я так понимаю, дорога — это вообще такая штука, которая у всех складывается по-своему. Я вон тоже думал, что раз ты мой Пассажир, у тебя получится так же шастать по реальностям, и хотел тебе все это показать…
— Но ведь показал же, — заметил Вэл.
— Немного, — вздохнул Марек. — Сам я спокойно по десятку вариантов меняю, но сам понимаешь, после того, что у нас в первой поездке получилось, как-то на эксперименты не тянуло. Хотя я уже знаю, что тут все решает Водитель, да и подстраховать тебя отчасти могу.
— Я тебя, как оказалось, тоже, — Вэл заметно приободрился.
— Да не то слово! Меня эта хрень в свое время, напоминаю, чуть не угробила, а ты ее вон в момент разогнал!
— Ну не то чтобы в момент… — Марек уже хотел сказать «не прибедняйся», но заметил в глазах Вэла лукавый огонек. Понятно, в прежнего неуверенного подростка он просто играет. — У меня было ощущение, что слушаться они как-то не очень расположены, шарахнулись, только когда я газанул. Вообще, нехорошо так с движком обращаться, но что поделать. Зато дорога сразу расчистилась — словно я их реально передавить мог.
— А может, так и есть, кто тебя знает, — вполголоса заметил Марек. Вэл только рассмеялся.
Как бы то ни было, в ближайшее время Марек не намеревался не то что забираться в туманы, а вообще куда-либо ездить, так что в некотором роде совету Некроманта он последовал. Но если сам он в туманы не совался, они активно совались к нему и просились на бумагу, хотя обычно Марек и думать-то обо всем этом лишний раз не хотел. Впрочем, он уже давно знал — если какой-то сюжет влез в голову, все равно рано или поздно придется его рисовать, никуда не денется. И вообще, может, как раз всякие ненужные воспоминания и отстанут.
По уму, конечно, рисовать такое надо было бы акварелью — самое то для всякой размытости и зыбкости, но Марек попробовал пару раз и бросил. Слишком мягким и плавным оно выходило, а ведь он помнил, на какой бешеной скорости «срезал дорогу» и как резко стартовал Вэл. Да и этот самый Вэл, взглянув на недоделанный рисунок, покачал головой: «Оно не такое». И Марек снова взялся за черный маркер, лишь иногда немного добавляя цвета. Почти как в тех городских набросках, но линии были менее резкими, а контуры — незаконченными, иногда даже как будто дрожащими. Тут Вэл не сказал ничего, но Марек и сам понимал — получается то, что надо. И на страницах блокнота раз за разом появлялись тающие очертания небоскребов, дорога, где в клубах тумана угадывались неясные силуэты, и неожиданно резкий и четкий контур черного «универсала». Марек даже отважился набросать то немногое, что помнил из своей первой самостоятельной поездки. Получились какие-то обрывки — ярко-алый борт «Камаро», фары «Кадиллака», обмякшая за рулем фигура… Марек чертыхнулся — все это он влепил на один лист, и дорисовывать места не было. Но в ту же секунду он понял, что дорисовывать и не будет. Это должно остаться таким.
Марек отложил блокнот, некоторое время смотрел в окно, где показывали такой же черно-белый пейзаж, и снова взглянул на рисунки. Когда он успел извести чуть не полблокнота? И почему раньше даже не пробовал это изобразить? Ну да, однажды все могло кончиться очень плохо, но когда это было! С тех пор он не раз и не два попадал туда и благополучно возвращался. Что там получилось в первый раз с Вэлом — видимо, уже никто и никогда не разберет, но опять же, все живы, а Вэл в этих туманах вообще как у себя дома. И в недавней поездке, если уж на то пошло, ничего катастрофического произойти не успело — Вэл вмешался очень вовремя. Марек подвел под последним рисунком — тем, что с «Кадиллаком» — жирную черту и закрыл блокнот.
Как-то в особо снежный день Марек все так же сидел и рисовал, но вдруг ясно почувствовал присутствие Вэла за спиной. «Вот и нечего тут», — ехидно подумал он в адрес отсутствующего Паука. Марек сам не смог бы объяснить, почему то замечание так его задело — и таким уж гением интуиции он себя не считал, хотя на чутье не жаловался, и Паук сразу сдал назад, да и, если на то пошло, сказал он чистую правду. В конце концов, не то чтобы Марек так уж хотел всегда знать, чем занят Вэл и что у него на уме, и вообще он уже сам Водитель. И все же Марека радовало, когда сквозь эту «нечитаемость» удавалось пробиться.
— Марек, — голос Вэла звучал чуть смущенно, и на этот раз безо всякой игры, — ты говорил не извиняться, и я не буду. Но я все равно хочу это исправить.
— В смысле? — Марек все еще был поглощен своими мыслями и соображал туго. Вэл смутился совсем:
— Поехали со мной… еще раз туда. Я обещаю, что никуда больше соваться не буду. Только в город и обратно.
— Мог бы специально и не обещать, — улыбнулся Марек. — Некромант правильно говорил — слово Внешнего весит немало. Я поеду с тобой.
— Перезапись? — Вэл приободрился.
— Она самая.
И как только Марек это сказал, все встало на свои места. Был точно такой же день, как в их прошлый выезд, но не было никакого ощущения неправильности. Вот уже привычное пассажирское сиденье «Фольксвагена» — разумеется, лучше водительского кресла «Камаро» нет ничего на свете, но, в конце концов, почему бы не добавить немного разнообразия, тем более что его Пассажир (Мареку категорически не нравилось слово «бывший») зовет покататься. Вот Вэл, досадливо поморщившись, вытряхивает снег из капюшона толстовки и устраивается за рулем. Все совершенно так, как надо.
И была точно такая же дорога, и за окнами «Фольксвагена» стояла белая муть, но это был просто снег, а на подъезде к городу он почти перестал. Никаких туманов и никаких посторонних голосов. И был все тот же Нижний город и все тот же черно-белый мир. Кажется, Вэл приехал ровно в тот же переулок, что и в прошлый раз — а впрочем, их толком не различить. И все же сегодня кое-что было иначе.
— Марек, — Вэл быстро оглянулся, — тут кто-то есть.
Он мог бы этого не говорить — Марека самого захлестнуло знакомой волной чужой злости и собственного нетерпения. Он почувствовал, что улыбается. В который раз сбывалось то, о чем он мечтал. Был город и были они вдвоем. И так же вдвоем они двинулись вперед, и одинаковым зеркальным движением щелкнули два ножа. А дальше мир уже привычно пропал. Да и черт бы с ним.
— Ну как? — голос Вэла вернул его в реальность. Прежде чем ответить, Марек оглядел себя, снеговую кашу, в которой трое оппонентов так и остались валяться, да и четвертый ушел явно недалеко — Марек смутно помнил, как Вэл всадил ему нож в бок, точно как в своем первом бою — и наконец сказал:
— Да нормально вроде. Сам знаешь, до меня доходит долго.
— Я не об этом. Тут я сам вижу, что ты в порядке.
И Марек, в точности как после самой первой истории с туманами, произнес, точно подражая механическому голосу Прокси:
— Перезапись завершена успешно!
Глава 46
Марек и Вэл еще несколько раз съездили в город на «Фольксвагене» — когда спокойно, когда с некоторыми приключениями, но история с туманами больше не повторялась. Вэл держал слово и не пытался экспериментировать. Но чем дальше, тем яснее Марек чувствовал, что его место — за рулем «Камаро» и нигде больше. Понаблюдать, как его Пассажир сам становится Водителем, очень интересно, но это так, для разнообразия. Ну или по необходимости, как Сумрак. Хотя Марек не мог представить, как бы он столько времени пробыл отдельно от своей машины. Да что там, он в принципе не мог представить, что с его «Камаро» что-то может пойти не так.
Вэл на пассажирское место «Камаро» тоже как-то не рвался, и Марек прекрасно его понимал, пусть они не сказали друг другу ни слова. Но после пары-тройки совместных выездов Вэл сказал, что хочет покататься сам, и исчез. Вернулся взъерошенный, но крайне довольный, и как-то подозрительно быстро затолкал свою толстовку в стиральную машину. Марек только усмехнулся про себя — а что тут говорить? Сам примерно в этом возрасте «вышел на охоту». И уж точно он не собирался по этому поводу тосковать или еще чего похуже. Их «перезапись» стерла не только неудачную первую поездку, но и все ненужные мысли по этому поводу. За Вэла Марек мог только порадоваться, а ему самому и так было чем заняться.