Обратно в туннель под Ла-Маншем, через слепящий свет портала — в еще более яркое сияние и низкую гравитацию Луны.
— Попробуем починить, — сказал Шарль Вильерс, рассматривая покореженный дрон. — Как думаете?
— Ничего сложного, — ответила мадам Луна.
Как всегда, Эверетт Л не видел, откуда она появилась. Неужели всякий раз она создает собственный портал?
Эверетт Л оглянулся на женщину, летевшую сзади. Она сидела ровно, скрестив руки, словно ангел. Подол длинного платья развевался на лету.
— Это мой личный охранник? — спросил Эверетт Л Шарля Вильерса, когда через дверь-которая-была-больше-чем-дверь тот завел его в новую, белую, как смерть, комнату, неотличимую от прочих. Судя по эху от шагов, комната была огромна. В ней стояла еще одна маленькая дама в сером с неизменной мягкой улыбкой на лице. — Она не даст Нано выесть меня изнутри?
— Что мой двойник рассказывала вам о месте, куда вы отправляетесь? — спросил Шарль Вильерс, когда они с новой мадам Луной — несмотря на сходство, ее невозможно было спутать со старой — сопровождали Эверетта Л от портала Гейзенберга.
— По ее словам, какие бы слухи ни разносили по коридорам школы одолеваемые гормонами юнцы, они далеки от истины, — ответил Эверетт Л.
— Так и есть, — согласился Шарль Вильерс, — истина много хуже.
И рассказал ему все.
В похожей на пещеру белой комнате глубоко под поверхностью обратной стороны Луны дама в сером показала Эверетту Л, что тринские технологии способны противопоставить Нано.
— Направьте туда ее, — предложил Эверетт Л.
— Я ведь говорил, что Трин не есть разум в привычном для нас понимании. Разуму Трина неведомы желания, он лишен честолюбия. Ему нет ни до чего дела. Инфундибулум безразличен ему, как результат футбольного матча. Людей мотивировать легче. У них есть чувство долга. За то, что Пленитуда сделала для вас, она потребует платы.
— Пленитуда? — переспросил Эверетт Л. — Или Орден?
Даже опустевший и заброшенный, этот Лондон поражал воображение. В мире Эверетта Л башни — следствие влияния Тринской архитектуры — были выше, но смелость и полет воображения здешних строителей выдавали культуру, уверенную в собственном совершенстве. Вершины башен разворачивались цветочными бутонами, взлетали птичьими стаями; крыши парили в воздухе; дворики изгибались, словно морские раковины; дома испуганными ангелами нависали над улицами. Ничто не казалось прочным и окостеневшим, все жило, двигалось, все переполняла энергия. Город походил на застывшее балетное па. Собор Святого Павла окружал почетный караул небоскребов, утонченных и изящных, словно турецкие клинки, замершие в приветственном салюте. Флит-стрит напоминала карнавал: фантастические строения в форме рыб, облаков, тропических деревьев, редких минералов и загадочных головоломок нависали над старинными домами, не заслоняя их. Некоторые улицы казались Эверетту Л знакомыми, однако большинство поражали новизной: этот виадук в его мире никогда не пересекал Стрэнд, этот терминал на вокзале Чаринг-кросс — весь стеклянный, на изящных железных ребрах — никогда не был построен. Откуда взялся грандиозный оперный театр восемнадцатого века? А крытый рынок на Риджент-стрит? А изящные георгианские полумесяцы и круги из домов? Этот Лондон сочетал в себе изящество, гармонию и заботу о нуждах горожан.
Но стоило опуститься ниже, и в глаза бросались ржавеющие остовы автомобилей, груды скарба, обращенного непогодой в гниющий хлам, заросли кустарника и трава, пробивающаяся сквозь асфальт. Пустота за каждым окном, пустота везде и всюду. Молчание ужасало. Лишь гудели моторчики дронов да ветер шелестел между мертвыми зданиями.
Темная башня возвышалась на фоне горизонта, словно нож, воткнутый в сердце Лондона. Эверетт Л летел в другую сторону, однако башня притягивала, поражая взор, заставляя сердце болезненно сжиматься. По спине бежали мурашки, мошонку стянуло от ужаса.
Он летел над дымоходами и балконами Мей-фэр, а перед ним простирался Гайд-парк. Озеро Серпантин превратилось в топкое болото, заросло камышом, прихваченные морозом водяные лилии почернели. Там, где в мире Эверетта Л тянулись подстриженные газоны, здесь бушевали ежевика, буддлея и вербейник. Эверетт кружил над парком, ища место для посадки. Следовало заправиться перед долгим полетом в Оксфорд. Дополнительный блок питания везла мадам Луна — где она его прятала и как подзаряжала, было непостижимой загадкой тринских технологий. Открытые пространства Гайд-парка хорошо подходили для посадки и заправки.