Но он всего лишь разговаривал со сморщенным лимоном – рассказывал ему, что мы считаем, будто он «нарочно все делает медленно», и отвечал себе же самому за лимон. У него еще хватает сил разыгрывать тут спектакли. Лишь бы Мириам позвонила, – подумал я, – и тут зазвонил телефон. Весь на нервах я снял трубку и собрался вылить на нее все, что давно накопилось у меня на душе – против нее и против ее прекраснодушного Амоса. У них-то никогда бы не произошло ничего подобного с ребенком. Они бы сидели и разговаривали, спокойно и вразумительно и состряпали бы вместе какой-нибудь справедливый компромисс
Ты ничего не понимаешь
Но это вообще оказалась Майя, которая приехала в Цфат и не нашла меня на работе. Она была в шоке, когда услышала – ей и в голову не приходило, что он все еще там
Нет, сейчас совсем не время вспоминать навыки вождения – хлещет ливень, я на пределе и семь лет не водила машину (внезапно это показалось мне просто невозможным, на мгновение я вообще забыла, зачем села за руль. Меня охватил страх, что я кого-нибудь задавлю, и жизнь мне после этого будет не мила, и тяжкое бремя обрушится на Амоса). Но начинать сейчас, в моем положении, – у меня вдруг появилось «положение»…
Ну, я и вылил на нее все, что накопилось. Она ведь тоже несет какую-никакую ответственность за то, что здесь творится. Мы ведь вместе приняли утром такое решение – только всегда в конце концов мне приходится его наказывать, а она выходит сухой из воды. Он же мне этого никогда не забудет – с этого самого момента я предстаю перед судом краткой истории его жизни. И какой лютой ненавистью он возненавидит меня за это утро
Под проливным дождем я поспешила к выезду из мошава. Мне теперь нельзя бегать. Я поклялась, что, как только история с Яиром и Идо закончится, я буду себя беречь изо всех сил. Где же Анна, она сказала бы мне по-польски, что я сейчас должна быть осторожна ради двоих. Как же я до сих пор не позвонила Амосу. Но мимо ворот не проезжала ни одна машина, и вокруг не было ни души
И она еще морочит мне голову из Цфата, дублируя все нотации Мириам – про то, что не нужно его ломать, что он еще ребенок и что я сам веду себя по-детски
Стою под дождем, в полном унынии умудряясь еще и смеяться над собой. Только со мной такое могло приключиться – как можно было так помешаться, так всецело посвятить себя другому человеку, чтобы не удосужиться осмыслить явных намеков, посылаемых мне моим телом
Я думал, что тресну от того, как они обе словно сговорились отчитать меня с высоты своих судейских кресел
Я вымокла как тряпка – видимо, выглядела не лучше, – и молилась, чтобы все это волнение не навредило мне, то и дело подбадривая себя мыслью о ребенке там, на улице. Изо всех сил старалась не вспоминать о том, как слепа я была, и о беременности, подкравшейся столь нежданно-негаданно
Все это замечательно, – оборвал я Майю, – но Идо рожден мужчиной, и он отлично понимает правила нашего с ним небольшого поединка, понимает их лучше, чем ты можешь себе представить. Она-то выросла в своем пряничном домике, не получив от своих родителей ни одной вразумительной оплеухи. Но я и не надеялся, что ты поймешь меня. Никто из всех вас не способен этого понять
И, увидев, что ни одна живая душа не собирается помогать мне выбраться из Бейт-Зайта, я вернулась домой и встала под навесом. Если не сделаю этого – чего я вообще стою
Продолжая разговаривать с ней, я подбегаю к окну и вижу, что он снова лежит в кресле: сжавшись в комочек, разговаривает сам с собой и с поразительным спокойствием окунает длинную ветку в лужу, образовавшуюся под креслом. А я-то думал, что он уже впал в летаргический сон от холода или еще чего
Старая «мини» завелась с первой попытки. И в ней даже было полбака бензина. Амос, Амос, нет другого такого! Как же мне, бестолковой, повезло
Не дав Майе договорить, я швырнул трубку и помчался на улицу. По дороге схватил со стиральной машины одеяло и укрыл его, а он даже не взглянул на меня. Я позвал его по имени, он не ответил. Тогда я сел у его кресла прямо в воду, посмотрел на него и произнес про себя: «Попроси прощения»
У меня мелькнула странная мысль, что сейчас мне необходимы они оба. Амос и Яир. И что Яир обязан будет со мной остаться, он уже не сможет от меня отречься