После того, как Марину бросил муж — выставил за дверь с чемоданом вещей, сшитых и связанных его же руками, — она никогда не позволяла мужчине первым прерывать отношения. А с Егором и отношений-то никаких нет, зато полная иллюзия, что он ее бросил.
Правильное слово. Иллюзия! Он просто ушел после сессии. Больше Марина не будет с ним играть, вот и все. Поищет кого-нибудь другого. Нужно будет позвонить Кире и спросить, когда можно снова пойти в клуб.
Всхлипнув, Марина откинула одеяло и отправилась в ванную — умываться. Хорошо, что завтра, вернее, уже сегодня, выходной. Можно отсидеться дома, с опухшими-то глазами. А если сейчас поменять Пончику воду и насыпать корма, то и поспать удастся подольше.
Тщательно промокнув лицо полотенцем, Марина нанесла на веки крем. Вздохнула и подумала, что неплохо было бы подержать на лице маску. Заодно и перекусить — самое время, то ли четыре, то ли пять утра.
Она зашла на кухню и застыла на пороге: у стола сидел Егор. Вспыхнувшее раздражение смешалось с упоительным восторгом. Он не ушел.
«Он слышал, как ты плакала!» — Госпожа зло топнула и нахмурилась.
«Он остался, потому что я ему не безразлична». — Женщина ликовала.
Егор молчал. Смотрел исподлобья, словно ожидая, что она скажет. Сейчас, когда он был без ошейника и в одежде, Марине не хотелось ни командовать, ни подчинять. Хотелось сесть к нему на колени, прижаться щекой к груди, почувствовать себя любимой и желанной.
«Стоп! Приехали! Это саб, дорогая. Не ванильный мужчина. Ты же сама искала не ванильного».
«Как будто саб не может быть обычным мужем…»
Марина тряхнула головой, отгоняя от себя глупые мысли. Какой муж?! Этого ей еще не хватало!
— Я слышала, как хлопнула дверь, — сообщила она, дав понять, что ждет объяснений.
— Не успел уйти. Вернулся, потому что не оставил тебе никаких координат. Хотел написать номер телефона. Думал, может, ты захочешь встретиться еще.
Егор произносил слова четко и резко, не в своей обычной манере. Это было непривычно. Это пугало.
— Написал? — выдавила Марина, смутившись.
Она не знала, как себя вести. Даже с места не могла сдвинуться, так и торчала на пороге.
— Нет.
— Передумал. — Она не спрашивала. Зачем? И так все понятно. — Да и правильно. Госпожа не может быть истеричкой.
— Марина, прекрати!
Егор впервые повысил голос, и Марина испуганно попятилась. Тем более, он встал и быстро шагнул к ней. Она прижалась спиной к дверному косяку, а он навис сверху. Ничего себе!
— Хватит на себя наговаривать, — произнес он значительно тише, но все же таким тоном, что у нее мороз пробежал по коже. — Ты красивая женщина, ты прекрасная госпожа. Мне было очень хорошо с тобой.
— Но? — Она пришла в себя и оттолкнула его, чтобы пройти на кухню. Остановилась у подоконника и взяла на руки кота. Пончик сонно щурился, не понимая, зачем его разбудили. — Давай, договаривай, если уж остался. Я прекрасная, красивая. Но?
— Ни одна госпожа не плакала после… — убито признался Егор. — Я дважды довел тебя до слез. Ладно, первый раз — это случайность. Но второй… Зачем тебе мой телефон, если ты никогда не позвонишь?
Марина закатила глаза и уткнулась носом в пушистого Пончика, чтобы спрятать улыбку. Надо же, вроде бы оба — взрослые люди. А ведут себя, как дети: и она, и он.
— И ты решил, что моя кухня — лучшее место для самоедства, — произнесла она, нарочито нахмурившись.
— Прости, уже ухожу.
— Кофе хочешь?
Последнее вырвалось само собой. Не бросаться же следом, умоляя остаться? А так… Всего лишь шанс. Если захочет — воспользуется.
— Кофе и бутерброды, — пояснила она, потому что Егор смотрел на нее в замешательстве. — Мне хочется есть, могу и тебя накормить. Но без ошейников и услуг. Ты сядешь за стол, я соберу завтрак. Ранний. Идет?
Неужели так сложно согласиться? Не замуж же она зовет! Не просит обнять или поцеловать. Просто завтрак.
— Спасибо, с удовольствием, — наконец произнес он. — Но с одним условием.
— А без условий — никак? — вздохнула Марина.
Он упрямо качнул головой:
— Нет. Оденься, пожалуйста.
Егор и дальше любовался бы безупречным, на его вкус, телом, если бы не опасение, что ему не хватит выдержки. Марина так и не вспомнила, что практически раздета. И как это понимать?
Он не хотел понимать. Он хотел взять ее прямо на кухонном столе. И не ласково и нежно, а грубо и жестко, чтобы она кричала от удовольствия.
Когда он в последний раз хотел женщину? Не госпожу, а обычную женщину, не желающую видеть его стоящим на коленях. После Сони он запретил себе влюбляться. Только партнерша, только госпожа. И вот, пожалуйста! Леди-малышка в прозрачном пеньюаре в очередной раз выбивает почву у него из-под ног.