Гавань Керба была почти пуста, корабли ушли на восток и сейчас, вероятно, стояли у мыса Цсиллы, ожидая, пока освободится ото льда пролив в восточную часть Окруженного моря. Через две луны они вернутся нагруженные рудой, кожами, рабами, если, конечно, начавшаяся на востоке смута не помешает этому.
Еще с корабля Строп крикнул воинам, что везет важные вести. Едва нос корабля ткнулся в песок, он прыгнул на берег, охнул от вспыхнувшей в голове боли и, прихрамывая, чуть ли не побежал к башне. Палант едва успевал за ним. По бревенчатому подъемному мосту они вошли в ворота, над которыми выбитый из камня скалился на входящих огромный трехглавый пес.
Наместник и Держащий меч ждали прибывших в зале главной башни, сидя на меховых подушках по сторонам каменного стола. Строп и Палант молча остановились, ожидая вопросов от старших по власти.
Наместник Керба был невысок ростом — даже для атланта. Но черты его, по атлантским канонам, были красивы и величественны. На плоском лице скулы выступали гораздо резче, чем нос, узкие, скошенные к вискам глаза смотрели холодно и непроницаемо.
— С чем вас прислал Аргол? — спросил он.
Строп рассказал о нападении Севза и дальнейших событиях. Наместник задал несколько коротких вопросов и подозвал Держащего меч. Тот развернул карту, начальники Керба стали совещаться, иногда советуясь со Стропом. Письмо Севза рассмешило их, конечно, они не верили ни единому слову самозванца. Но бахвальство мятежника не много добавляло к тому, что они узнали бы и от Улунга. Главным было то, что Севз появился в земле гиев, а оттуда было не так уж много дорог, по которым он мог пойти. Северный путь к Анжиеру шел через единственный перевал Ван. Южную дорогу в землю коттов и тропу Харнов над Стиксом стерег Керб.
— Усилим охрану перевала, — заключил наместник. — Пошли два отряда, — обернулся он к Державшему. — Первый засядет на подступах, второй на гребне. Когда Севз пройдет засаду, мы оседлаем проход с двух сторон и схватим за горло, как змею. А вы, принесшие весть, пройдете с войском до перевала, а оттуда отправитесь в Анжиер и дадите отчет о том, что было на Оленьей.
В середине дня войско повстанцев достигло заросшей соснами лощины. Проводник сказал, что совсем близко за холмом стоит Керб. Расположились на отдых. Было запрещено жечь костры и громко разговаривать.
Воины подкреплялись холодным мясом, вожди слушали Акеана. Атлантская одежда висела на нем клочьями, из сапог торчали пальцы.
— Керб стоит на северном берегу Стикса, — объяснял он. — Стены крепости составляют треугольник с воротами в каждом углу. Восточные ворота командуют приморской дорогой, северные — путем к перевалам в землю ибров, западные — верхней тропой через перешеек. По ней харны возвращаются после страшного плавания. Есть еще подземный ход, но в крепости он закрыт тяжелым щитом, который поднимают стражи в Главной башне. Стены высотой в три человека сложены из грубо обтесанных камней. Да, взобраться можно бы, но стражи собьют смельчаков стрелами. Ворота? Акеан с готовностью стал описывать их устройство. Проем в стене закрыт щитом из кедровых бревен. Его нижние углы выступающими концами вставлены в отверстия стены, а к верхним прикреплены ремни из кожи носорога. Когда надо открыть ворота, стражи в башне поворачивают деревянные круги с зубцами, и щит медленно опускается, образуя мост через ров.
Севз хмурился, мало что поняв из описания подъемного механизма. Зато Бронт мигом уловил главное:
— Значит, если перерезать ремни, щит упадет сам?
— Вот, вот! — закивал Акеан. — Как остра твоя мысль! И такого воителя глупец Хроан загнал в жалкий Тарр!
Севз еще больше нахмурился, он не любил, когда при нем хвалили других.
— Хватит болтовни! Значит, ночью подкрадываемся, на рассвете нападаем. Но кто-то должен влезть первым — резать ремни.
— Пошли пеласгов! — сказал Посдеон. — Они в бурю забираются на корабельные мачты.
— Гии как козлы лазят по отвесным скалам, — сказала Гезд.
— Япты влезают на самые высокие деревья, — вставила Даметра, — чтобы отыскать путь в лесу.
— Ха! — крикнул Айд. — Ваши деревья полны сучьев, а южные котты залезают на дерево с голым гладким стволом!
— Но ваши черные, большие тела будут на рассвете видны всем, — усмехнулась жрица, — а маленькие япты…
Краем уха слушая вождей, Севз одновременно пытался уловить тот дивный голос изнутри, что не только сулил ему божественную власть над миром, но и подсказывал смелые, верные решения. При словах Даметры Севз вздрогнул и впился глазами в черного Айда.