Выбрать главу

Проходя мимо пленных, Строп скользнул взглядом по скорчившимся на земле фигурам. В его глазах не было злобы — только усталость и горечь. Сидящий с краю Ор узнал тяжелолицего атланта, приходившего с синеодеждыми в становище Куропаток в то бесконечно далекое утро… всего пять лун назад. Но Строп, конечно, не узнал гийского щенка, погубившего ладью Аргола.

У Южной башни в окружении доблестных кормчих, мощных телохранителей, стремительных вестников сидел на бронзовом табурете молодой атлант в белой, расшитой золотом одежде. На нем был шлем из непохожего на бронзу, отливающего синью, металла, украшенный большими вспыхивающими камнями. Неподвижное одутловатое лицо было надменно поднято, тонущие в жире глаза со скукой смотрели мимо подходившего Стропа.

Когда тот уже начал сгибать спину, к башне подскакала лошадь, несущая на спине двоих. Стражи выставили копья, но Акеан осадил коня, помог слезть Майе и положил к ногам Наследника меч с насаженной на него головой.

— Чья? — толкнув ее сапогом, спросил Тифон.

— Самозванца, вождя бунтовщиков. Вот плащ нечестивого со знаками молний.

— Я подтверждаю, что это голова сына Реи, который брал меня в жены, — сказала Майя, выступая вперед.

Голова брата не заинтересовала Тифона. При взгляде на жрицу он слегка оживился:

— Это ты выведала тайну о бунте в Анжиере?

— А я принес эту весть, нырнув в Стикс! — напомнил Акеан. — Ия поразил Севза! Вот и храбрый подкормчий знал его.

Строп взглянул на изуродованную голову и равнодушно кивнул.

— Это ты упустил вождей? — спросил Тифон со спокойствием, равным приговору.

Строп опустил голову, не пытаясь оправдываться,

— Идите, — отослал их Тифон, — каждый получит свое. А ты… — он обернулся к Майе и приостановился, рассматривая ее. — А ты вскоре расскажешь мне, что узнала полезного для Подпирающего.

— Я исполню все, что пожелает Наследник, — жрица склонилась так, что на миг ее груди открылись глазам Тифона, и тут же выпрямилась — открытое взгляду не заостряет желания. Идя к воротам, она пробормотала: «Младший не стоит клочка из бороды старшего!»

Утром пленных вывели из окруженного кольями загона и, вразумляя плетями, поставили в несколько рядов перед Южными воротами. Жирный атлант в белой одежде и блестящей синей шапке выехал из ворот на черном коне. Несколько человек подскочили к нему и, сняв с коня, усадили на бронзовое сиденье. Ор стоял рядом с Чазом, которого тоже свалил медведь у моста, когда пробивали путь Огненноволосой.

Одетый в снег, глянув на пленных, что-то сказал склонившемуся бронзовогрудому. Тот побежал к воинам, то показывая семь пальцев, то загибая один из них. Атланты пошли по рядам, вытаскивая каждого седьмого и отводя их на утоптанное место перед воротами. Туда же спешили проводники с медведями в поводу.

— Куда их… — начал Ор. В это время воин поравнялся с ними. Против Ора он загнул шестой палец и дернул за ворот стоящего с ним Чаза.

— Ешь досыта! — крикнул тот, в прощальной улыбке растягивая дырявые щеки.

Ор рванулся за другом, но атлант захохотал и ударил его в грудь, загоняя в ряд. Он не знал, что по-гийски выразил высшую похвалу пленному.

Когда седьмых согнали вместе, вождь в белом очнулся и даже встал, чтобы подойти поближе. Водящие зверей окружили полторы сотни пленных. Все поняв, Ор обхватил голову руками, чтобы не видеть гибели товарищей…

— Войди, — Палант оторвался от кожи, на которой писал тонкой палочкой, макая ее в краску. На вошедшем Стропе не было привычного красного пояса — знака главы челна.

— А я сегодня дважды искал тебя в доме воинов! — вскочил Палант.

— Я уже не воин. Вчера за мной пришли гиены Наследника, сорвали меч, пояс, отвели в подземелье. А утром туда явился вестник и, подвывая от торжественности, объявил, что меня не подвесят для коршунов, а милостиво шлют искупать вину на Канал. Не иначе — руки Акеана!

— Думаешь, за тебя просил этот…

— Ну, не из братских чувств. Просто я много знаю, а перед казнью человек хоть раз в жизни говорит, что хочет.

— Да, слава, склеенная слюнями, может рассыпаться от одного крепкого слова. И эта голова: ты заметил, уж больно она изуродована.

— Хороший удар. Не знаю, чья рука его нанесла, только не Акеанова.

— Рука не Акеанова, может быть, и голова не…