Пока Хоторн поднимался по лестнице, Изабелла вспомнила долгие часы, которые они провели в тот день вместе, вопросы, которые он задавал, сведения, которые собрал о ее жизни. Совсем недавно она и в глаза не видела Макса Хоторна, и ее поразила мысль, что этот невозмутимый инспектор теперь знает о ней больше, чем любой другой человек на свете.
Глава 7
— Есть предположения? — спросил Макс Хоторн у констебля Чини и сержанта Хейс, изложив им результаты прочтения дневников и писем Изабеллы. Его лицо было напряжено, тени залегли под глазами.
— Прядь волос явно указывает на связь с делами об избиении, — осторожно произнесла Эмма Хейс.
— Но письма сюда не вписываются, — заметил Джек Чини. — Громила писем не посылает. Возможно, он страдает косноязычием.
— Я не думаю, что дело в косноязычии, наверное, ты имел в виду, что он неграмотный, — высокомерно бросила Эмма Хейс и скорчила раздраженную гримасу.
— Но мы не можем исключить наличие такой связи, — твердо заявил Макс, положив конец перепалке. — Те, кто преследует и запугивает людей, как известно, совершенствуют свою тактику по ходу дела. Поэтому, придерживаясь версии, что Изабелла Брюс привлекла внимание того же человека, который нападал на другие жертвы, я хочу предложить вам способ выманить преступника на свет.
Чини и Хейс насторожились. Пока они слушали тихий ровный голос своего начальника, их глаза широко раскрывались от удивления. Констебль пришел в радостное возбуждение, но Эмма Хейс оказалась более осторожной.
— А это не слишком рискованно, сэр?
— Да, рискованно. Тем не менее мы можем обеспечить Изабелле Брюс достаточно надежное прикрытие и свести к минимуму опасность.
— А что думает суперинтендант? — поинтересовался Джек Чини. — Вы с ним уже говорили?
— Говорил, и он согласился. Уполномочил меня взять столько полицейских, сколько я сочту нужным.
— Вот это да! — воскликнул Джек и посмотрел на босса с уважением.
— Он хочет, чтобы дело было раскрыто, — продолжил Макс. — Пресса уже подняла шум по поводу некомпетентности полиции.
— Подлая свора! — с обидой прокомментировал Джек.
— Нам придется положиться на то, что Изабелла Брюс проявит мужество и осмотрительность, — заметила Эмма. — Вы действительно считаете, что она не подведет, сэр?
Макс одарил сержанта долгим и пристальным взглядом.
— Да, считаю. Она производит впечатление сильной, смелой и находчивой женщины. Именно к такому человеку обращаются друзья в трудную минуту. Я не думаю, что она так легко сдастся.
— Вчера ночью она была просто комком нервов, — скептически напомнила Эмма.
— Думаю, с вами произошло бы то же самое, если бы вы только что порезали пальцы о лезвие, присланное анонимным корреспондентом, — с упреком заметил Макс.
Когда он надел куртку и вышел из комнаты, Эмма Хейс поняла, что ее отчитали. Ее щеки покраснели. Макс Хоторн обладал способностью заставить человека сжаться, всего лишь приподняв бровь или слегка изменив интонацию. Она бы предпочла хорошую взбучку от суперинтенданта.
Констебль Чини с интересом смотрел на нее.
— В чем дело? — сердито спросила Эмма.
— Ничего. Мне пришла в голову одна мысль.
— Какая?
— Никогда не слышал, чтобы босс так отзывался о женщине. Или вообще о любом человеке. Он действительно восхищается ею. Я даже готов поспорить, — продолжал Джек, воодушевленный своей наблюдательностью, — что наш невозмутимый инспектор очарован ею. И это ему на пользу.
— Чепуха. Иногда ты делаешь выводы на пустом месте, Джек. Что навело тебя на такую мысль?
— О, не знаю, сержант, — ответил Джек с высокомерной улыбкой настоящего мужчины. — Просто отнеси это на счет мужской интуиции.
Макс Хоторн вернулся в свою квартиру в центре Лондона, в нескольких минутах ходьбы от Тауэрского моста. Он принял душ, побрился, переоделся, а потом остановился у окна, из которого было видно быструю полноводную Темзу. В последние несколько дней шли сплошные дожди, и в этот вечер все еще дул сильный ветер. Поверхность реки была усеяна кипящими водоворотами, гребень каждой волны сверкал серебряными нитями при свете тонкого молодого месяца.
За двадцать минут он мог добраться до квартиры Изабеллы. Он решил проехать две остановки на метро, а оставшуюся часть пути пройти пешком. Ссутулившись, в темно-синем пальто, прячась от холодного ветра, он пытался представить, каково это — быть одинокой женщиной. Ходить в темноте, постоянно проверяя, не идет ли следом какой-нибудь неизвестный мужчина. Потому что в делах такого рода преследователем неизменно отзывается мужчина, а его жертвой — несчастная беспомощная женщина.