Кацумата говорил офицерам: «Когда я вижу рожу корейца или китайца, моя рука сама хватается за пистолет. Их нужно уничтожать, как крыс! И чем больше, тем лучше…»
Строительство для пленных было адом. Без всякой техники, обыкновенными ломами и кирками с восхода до захода солнца долбили пленные каменное нутро сопок. На четвереньках, падая, цепляясь сбитыми в кровь руками за острые выступы скал, из последних сил тянули изнуренные люди на деревянных салазках тяжелые каменные глыбы. Когда кто-нибудь падал в изнеможении, к нему тотчас подбегали надсмотрщики из солдат, которых Кацумата сам отобрал для этой цели. На несчастного обрушивался град ударов. Били ногами, прикладами. И если он и тут не поднимался, заставляли других пленных волоком тащить его в штрафной барак.
Врачебной помощи в лагере не оказывали. Тем, кто еще имел силы и работал не разгибаясь, два раза в день давали жидкую похлебку из гнилых овощей и горстку риса. Тем, кто, как говорил Кацумата, «ленился», давали только раз в день. А пленных, которые уже не могли работать, Кацумата приказал помещать в штрафной барак и не кормить совсем… Каждый день люди умирали от побоев и истощения. Вот тогда и появлялся фельдшер-японец, чтобы удостовериться, что пленный действительно умер.
Однажды группа военнопленных решила бежать. Кацумата, узнав об этом от шпиков, улыбнулся: «Пусть прогуляются». Но когда ночью беглецы спустились к океану, на мысу вдруг вспыхнули прожектора. И Кацумата, на глазах у специально приглашенных для этого зрелища офицеров, хладнокровно расстрелял их из пулемета.
Количество людей изо дня в день все уменьшалось. Но это не беспокоило коменданта лагеря. Он требовал других. И ему присылали снова и снова. А через месяц-два и эти «свежие» рабы умирали. Их тела сбрасывали со скалы в океан, прямо в стаю вечно круживших тут акул.
Но зато темпы строительства были очень высоки. Инспектирующий генерал остался доволен. Так Кацумата стал капитаном.
А когда все работы были закончены, ему снова оказали доверие. Под его личным наблюдением ночью всех оставшихся пленных загнали в трюмы двух старых негодных бирж. На рассвете буксир вывел баржи далеко в океан. Едва солнце показалось из воды, сторожевой корабль выпустил по ним торпеды. Взметнулись к небу столбы воды, куски дерева, огонь и исковерканные человеческие тела.
Капитан Масаносукэ Кацумата на катере еще час кружил на месте взрыва. Не выплыл бы кто… И на том же катере отправился лично доложить генералу, что военная тайна надежно спрятана на дне океана. Операция «Встающее солнце» выполнена.
Через месяц храбрый, доблестный самурай капитан Масаносукэ Кацумата был награжден орденом «Восходящего Солнца».
Возвратясь в свои дома и найдя там все нетронутым, жители Акапу очень удивились и обрадовались. Кроме нескольких пулевых пробоин в стенах, все было цело. Но еще больше удивились они, когда узнали, что хотя лавочники увезли с собой все продукты, рис все-таки будет. Комендант даст его из военных запасов.
— Не может быть! — сомневались одни.
— У них все может быть! — настаивали другие. — Комендант Кисури-сан сказал; «Это ваш рис!.. Армию одевает и кормит кто? Народ! А народ — это вы!.. Сейчас армии нет. Значит, рис ваш».
— Странные эти русские, — сокрушались старики. — Все у них наоборот… Сколько мир стоит, всегда было так: солдат брал. Всегда только брал… А эти ничего на берут. Да еще отдают нам рис — свою военную добычу… Странные люди…
— А нет ли тут какой хитрости? — спрашивали наиболее осторожные.
Но русские исправно давали рис каждый день. И не брали никакой платы.
По вечерам прямо на дощатой пристани свободные от наряда солдаты устраивали танцы под баян. Крутили заигранные пластинки на стареньком патефоне. Три вечера подряд смотрели одну и ту же картину — «Поднятая целина». Пели песни. Русские песни японцам нравились. Нередко со стороны длинных сараев, где вешают для просушки коричневые гирлянды морской капусты, пахнущей йодом, слышался звонкий, типично японский девичий голосок, ведущий знакомую мелодию:
Ловкий и сообразительный Сандзо Такита пришелся по сердцу русским солдатам. Чуть не каждый день разведчики смеялись, вспоминая, как Сандзо перехитрил сержанта Сидорова и ефрейтора Колю Круглова, удрав от них на склоне вулкана.