Алекс снова нашел ее губы и после нескольких поцелуев они уже не прекращались. Руки Грина вели таинственную игру с ее грудями.
— Я хочу тебя, — хрипло пробормотал он. — Очень, Патти…
Между ними словно ударила молния, и в каюте разбушевалась буря, с которой не могло сравниться то, что Происходило за стеклом иллюминатора.
Патти забыла обо всем на свете и дала выход неведомым чувствам, которые вырвались из самых глубин ее души.
Но когда она почувствовала, что вот-вот взорвется, Алекс прошептал:
— Не торопись, любовь моя. Это только начало.
Каким-то неведомым образом он сумел понять что Патти до сих пор не испытывала ничего подобного. Неужели этот поклонник строгих нравов мог быть таким необузданным если она — свободная независимая женщина — только сейчас вырвалась из оков невежества?
Он возобновил мучительно медленные ласки, и Патти начала тонуть в изливавшемся из нее потоке раскаленной лавы, который устремлялся к Алексу и тут же возвращался обратно.
Девушка с необыкновенной ясностью увидела его гордое, страстное лицо, напрягшиеся мускулы рук и плеч, завитки волос на груди…
А потом они соединились, не в силах больше жить друг без друга. Время медленного узнавания прошло. В иллюминатор стучали дождевые капли, каюту сотрясали раскаты грома, но они не слышали ничего, кроме барабанной дроби собственных сердец.
Его прежнее железное самообладание бесследно исчезло. Алекс кричал от радости, и этот пронзительный крик отдавался в ушах Патти ликующим гимном первобытной страсти. Теперь он принадлежал ей. Он хотел ее, и она завоевала его тем единственным способом, которым женщина может завоевать мужчину.
Они достигли пика одновременно, доведя друг друга до последней черты и сгорая от нетерпения. Тело Патти сотрясали судороги, похожие на землетрясение; волны наслаждения накатывали на нее одна за другой, заставляя забыть обо всем, и так продолжалось до тех пор, пока она вместе с Алексом не рухнула в пропасть.
Спустя какое-то время — только тут она поняла, что, должно быть, уснула, — Алекс зашевелился и разбудил ее.
— Что-нибудь не так? — пробормотала Патти.
— Нет, я… подумал, что надо принять душ. — Он нежно поцеловал ее в кончик носа. — А тебе вставать не надо.
— О! — Она сразу открыла глаза. — Я тоже пойду.
Алекс зажег ночник, осветивший ее округлые формы и его длинное, стройное тело. Он улыбнулся, откинул одеяло и оперся на локоть, любуясь ее наготой.
— Холодно! — запротестовала Патти, хватая смятое полотенце и набрасывая его на плечи. — Пойдем под душ!
Она стрелой понеслась в ванную, Алекс последовал за ней куда медленнее. Струя горячей воды заставила Патти вспомнить о скромности, и девушка легонько шлепнула любовавшегося ею Алекса.
Они намыливали друг друга, шаловливые, как два морских котика. Патти потерла ему спину и грудь, а затем ее руки скользнули ниже.
— Эй! — Алекс поймал ее за талию, привлек к себе и поцеловал в губы, на которых застыла мыльная пена.
Ни с одним мужчиной Патти не чувствовала себя такой свободной, такой раскованной. Она и думать не могла, что будет намеренно искушать его, изгибаясь всем телом под потоками горячей воды.
— Потаскушка… — хрипло прошептал Алекс.
Она может делать с ним то же, что и он с ней, думала Патти, разминая его мускулистые плечи и шею.
Погруженная во влажное тепло, она медленно изучала его тело — уже знакомые выпуклости и очертания; светло-русые курчавые волосы, покрывавшие его грудь, руки и ноги; чувствительные места, прикосновение к которым вызывало у него стон…
— Может, уйдем отсюда, пока не утонули? — пробормотал он.
Патти смахнула с себя струйки воды, а Алекс набросил на нее и себя простенькие полотенца. Затем они по очереди вытирали друг друга чувственными круговыми движениями, пока вновь в полный голос не заговорило желание.
Они снова забрались в кровать. Сначала простыни показались им холодными, но пыл этой пары скоро нагрел постель до температуры сауны.
— Теперь моя очередь, — сказала Патти, опрокидывая Алекса на спину.
Впервые в жизни она не чувствовала стыда, ложась на мужчину сверху; с Марком об этом не могло быть и речи — тот всегда стремился к лидерству.
Эти ласки заставляли Алекса метаться, шептать, ее имя, тянуться к ней, а затем снова падать навзничь от полноты вызванных ею ощущений.
Неужели она влюбилась в него? Такая возможность не исключалась. В мире не осталось ничего, кроме них двоих, этой каюты и негромкого шума дождя снаружи.
Когда прикосновения Патти лишили его остатков самообладания, Алекс заставил ее сесть верхом и снова овладел ею.