Когда Алан постучал в дверь и вошел в комнату, она уже была одета и причесана. Собрав отросшие волосы на затылке, она скрепила их заколкой.
— Раз ты уже поднялась с постели, мы могли бы спуститься в библиотеку и поговорить там. Или ты предпочитаешь остаться здесь?
— Я предпочитаю библиотеку, — в тон ему сухо сказала Шейла.
Предстоящий разговор заставлял ее волноваться.
— Немного пришла в себя? — спросил он у нее на лестнице.
— Да, хотя это было похоже на шок. Но я рада, что память вернулась ко мне, — ответила Шейла с некоторым вызовом.
В библиотеке Алан усадил ее в глубокое кресло и предложил выпить еще по чашке кофе. Шейле пришло в голову, что не только она боится предстоящего разговора, и она согласилась. Он вышел и вернулся с подносом, на котором стояли серебряный кофейник, две чашки из тонкого фарфора, серебряная сахарница и такой же молочник. Пока Алан расставлял все это на низком столике рядом с ее креслом, Шейла, набрав побольше воздуха в легкие, решила первой начать неизбежный разговор.
— Я доставила тебе много хлопот, Алан. Не говоря уже о деньгах, которые ты потратил на меня. Но ты не беспокойся, я уеду. С твоей стороны было очень великодушно…
— Уедешь? — Алан удивленно посмотрел на нее. — Не думаю, что смогу позволить тебе уехать.
— Ты мне не позволишь? Я взрослый человек и могу сама распоряжаться собой. Ты не смеешь удерживать меня, — нервно, с враждебными нотками в голосе заговорила Шейла. Она была уверена, что он сейчас разозлится и будет прав. После того, что он сделал для нее, не следовало ей разговаривать с ним в таком тоне. — Извини, — обронила она.
Однако Алан почему-то не рассердился, а задумался. Пригубив кофе, он поставил чашку на блюдце и отодвинул. Сложив перед собой ладони, он внимательно смотрел на Шейлу.
— Я понимаю, что дни, проведенные в этом доме, были не самыми счастливыми в твоей жизни. Однако, полагаю, ты еще недостаточно окрепла, чтобы куда-то уехать отсюда.
Шейла хранила упрямое молчание.
— Неужели тебе здесь так невыносимо плохо? — спросил Алан с таким участием, что сердце Шейлы дрогнуло.
— Алан, ты прекрасно понимаешь, что причина моего отъезда кроется не в тебе и не в твоем чудесном доме. Я высоко ценю твое участие в моей судьбе. Поверь мне, я благодарна тебе всем сердцем. Где еще так бы стали заботиться обо мне? Дело в том, — она на секунду замялась, — что я не имею права жить здесь. Я мешаю тебе работать, тебе приходится… — Она замолчала, опустив глаза, посмотрела на кольцо и медленно сняла его с пальца. Потом протянула руку и положила его на стол рядом с чашкой Алана. — И на это кольцо у меня нет никаких прав. Пусть память моя еще не полностью восстановилась, но я точно знаю, что до клиники мы не были знакомы, а потому и не могли быть помолвлены. Я права? — Она прямо посмотрела на него.
Он не отвел глаз, хотя был сильно смущен.
— Права, — коротко обронил он.
— Извини за ночное вторжение в твою спальню, — тихо сказала Шейла и покраснела.
— Забудь об этом. Ты была сильно напугана ночным кошмаром. — Алан улыбнулся ей. — Я отдавал себе отчет в том, что ты не претендуешь на меня как на мужчину.
Шейла тихо вздохнула. Алан был неотразим, когда улыбался.
— Мы отвлеклись от главной темы нашего разговора, — поспешила сказать она. — Я знаю, что из-за меня ты редко бывал в своем офисе и сегодня тебе, наверное, надо было ехать в Нью-Йорк… Я постоянно ломаю твои планы.
— Сегодня мне не нужно было ехать в Нью-Йорк.
— Ты говоришь правду?
— Конечно. Ты забыла, что я обещал тебе вечером прогулку на машине по окрестностям?
— Забыла, прости меня. То, что произошло со мной сегодня, заставило меня вспомнить о своих обязанностях перед самым близким мне человеком. Я говорю о сестре. Она наверняка разыскивает меня. Месяц назад она уехала в Лондон на конференцию по проблемам мировой экономики.
— Тебе не о чем беспокоиться. Теперь твоя фамилия известна. Майкл уже сообщил в полицию. Как только она обратится в полицию, ее направят в клинику, где она сможет узнать мой телефон и позвонит тебе. Наверное, она еще не вернулась из Лондона.