По его словам, Мими ответила, что на бумаге нет еще ни слова, а в голове – уже начало и середина.
М. М. Бэннинг поставила два особых условия: внушительный аванс и помощник, оплачиваемый издательством и выбранный лично мистером Варгасом, «поскольку, – сказала она, – как вы однажды деликатно заметили, я плохо разбираюсь в людях».
– Такое могло случиться с каждым, – заметил мистер Варгас.
Только не со мной, подумала я. Со мной бы никогда не произошло ничего подобного. Я для этого слишком осторожна. Кое-кто из однокашников называл меня занудой, однако эти «весельчаки» не стеснялись звонить мне, прося внести залог в полицию, чтобы об их увлекательных ночных похождениях не узнали родители. Эти прожигатели жизни знали, что я не сплю, а сижу у себя в комнате, трезвая как стеклышко, и занимаюсь. Я сбилась со счета, сколько раз мне приходилось спасать их задницы.
Мистер Варгас нацарапал на листочке список достоинств, которыми, по мнению Мими, должен обладать идеальный помощник.
«Не выпускник Лиги Плюща или филологического факультета.
Водит машину, умеет готовить и убирать.
Разбирается в компьютерах.
Умеет обращаться с детьми.
Тихий. Скромный. Здравомыслящий».
До встречи с мистером Варгасом я перепробовала множество случайных работ, типичных для людей моего возраста. Я не хотела впрягаться в работу по специальности, набираться опыта и строить карьеру. Я получила диплом бухгалтера, хотя пока что не могла заставить себя им воспользоваться. Я подвизалась в качестве грумера для домашних животных, бариста, официантки, няни в детском саду, раздавала рекламные буклеты и рисовала туристов в Центральном парке.
Мистер Варгас нашел меня в компьютерном магазине, где я подрабатывала по выходным, поскольку зарплаты учителя математики в частной школе не хватало на аренду квартиры, еду и страховку. В магазине мне приходилось напяливать на себя пластиковую табличку с надписью «Привет! Я гений! Спросите у меня о чем угодно!»
После того как я целый час демонстрировала ему сочетания клавиш для управления потоком информации, мистер Варгас сказал, что я заслужила все три восклицательных знака у меня на груди, и предложил работу.
– А ваша компания покрывает страховку и больничные? – спросила я, хотя за всю свою жизнь не пропустила ни единого рабочего дня.
Оказалось, что да. В те дни застраховаться самостоятельно было невероятно дорого и сложно; оплачиваемая работа в солидном учреждении с социальным пакетом казалась мне пределом мечтаний. Вакансия предполагала страховку, оплату больничных и две недели отпуска в год. Мистеру Варгасу не пришлось повторять дважды.
Так я оказалась на пороге особняка М. М. Бэннинг и получила выговор от голоса своего и грядущих поколений.
Я собрала себя в кучу, пока она не вызвала полицию, и сказала:
– Меня прислал мистер Варгас.
Она положила телефон в карман кофты.
– Тогда ладно, – сказала она. – Прекрати на меня пялиться и можешь заходить.
– Его зовут Фрэнк.
Мы с М. М. Бэннинг сидели на диване в гостиной, наблюдая в окно за ее сыном, который играл во дворе под палящими лучами калифорнийского солнца. Видавший виды фрак и костюмные брюки, в сочетании с босыми ногами и замызганной мордахой, придавали мальчику вид бродяжки со страниц «Оливера Твиста», пешком проделавшего долгий путь в Лос-Анджелес из диккенсовского Лондона, ночуя в канавах.
Под словом «играл» я подразумеваю, что он нападал на небольшое персиковое дерево с желтой пластмассовой бейсбольной битой, сбивая зеленые июльские персики с таким рвением, словно от этого зависело будущее всего человечества.
– Он всегда так одевается? – спросила я.
– В некотором роде.
– Поразительно. Никогда не видела мальчика, который придавал бы такое значение одежде. Обычно им ничего не надо, кроме футболки и шортов.
Моя мама всегда говорила, что лучший способ подружиться с женщиной, у которой есть ребенок, – найти способ его похвалить. Такой подход сослужил мне хорошую службу в частной школе, даже когда было трудно придумать что-нибудь, кроме «Ваш сын – такой славный маленький дурачок».
– Я знаю, – раздраженно произнесла она.
Не сработало. Я предприняла еще одну попытку.
– У Фрэнка столько энергии!
– К вечеру я чувствую себя как выжатый лимон, – сказала она, – а утром просыпаюсь уже уставшей.
Да. Я хорошо долетела. Спасибо, что спросили.
Фрэнк вновь атаковал дерево, теперь нарочито медленно, в стиле театра кабуки: отточенные движения, непроницаемая маска на лице. Я решила попытаться еще разок.