— Экстренная помощь. Какая служба вас интересует?
С нижнего этажа до Сары доносятся шаги, а потом голос, от которого стынет кровь:
— Сара! Ты здесь, ты, чертова бешеная сучка? Тут с тобой кое-кто хочет поговорить…
Раздается высокий вопль, переходящий в крик:
— Мама! БЕГИ!
На этот раз его удар чувствуется еще больнее, потому что она знает, чего ожидать, и отшатывается.
Они находятся в гостиной, где сейчас ярко горит свет. Сара сидит на полу, привалившись спиной к дивану, напротив, прислонившись к камину, сидит Китти. Обе связаны по рукам и ногам кусками кабеля, которые глубоко врезаются Саре в запястья. Сара не обращает на это внимания. Она может стерпеть все, любую боль, потому что с ней Китти и дочь жива, и, хотя у нее распух рот, а из губы сочится тонкая струйка крови в том месте, где он ударил ее, во всем остальном Китти, по всей очевидности, не пострадала.
— Заткнитесь, — произносит Уилл, хотя ни одна из них не подала ни звука.
— Ах ты — ублюдок, ах ты — кусок дерьма, — шипит Сара.
Он непринужденно усаживается на диван у нее за спиной, опустив ноги по обе стороны от нее, и хватает ее волосы в пригоршню.
— Я же тебе сказал, — произносит он до жути спокойным голосом, — нужно было соглашаться на легкий путь. А теперь только посмотри, что ты наделала, Сара. Это все по твоей вине. Верно? ИЛИ НЕТ?
— Да, — всхлипывает она. Кожа головы отдается огненной болью, когда он дергает ее за волосы. — Пожалуйста, отпусти нас…
— Тебе достаточно сделать всего одну вещь, — мурлычет он, прижимая губы к ее уху, — от тебя требуется всего одна маленькая услуга, и тогда я оставлю вас обеих в покое. Поняла? Все так просто, Сара. Так просто. Скажи мне только, где она.
— Я не знаю, — воет Сара. — Я не знаю, где она. Пожалуйста, ты должен нас отпустить. Ты совершаешь чудовищную ошибку, Уилл.
— Она не знает! — кричит Китти. — Я же тебе говорила, говорила тебе, что она не знает… прошу тебя!
— А ну заткнись, мелкая сучка!
Он резко встает и выходит из комнаты. Из своего положения Сара не видит, куда он делся. Китти сидит лицом к двери.
— Китти, — шепчет Сара. — С тобой все в порядке?
— Да, да. А с тобой?
Сара кивает. А потом он возвращается, сжимая в руке один из кухонных ножей Софи. Он подносит нож к горлу Китти.
— Нет! — вопит Сара. — Нет, нет, НЕТ! Ты должен немедленно прекратить это. Перестань и подумай, что ты творишь.
Сара не знает, откуда исходит этот голос, но она уже слышала его раньше. Это ее «мамочкин» голос, тот, к которому Сара обращается, когда ситуация заходит слишком далеко, когда кто-то переступает черту, простая забава внезапно начинает угрожать жизни и люди переутомляются.
Удивительно, но, кажется, этот голос как-то подействовал на Уилла. Он на секунду замирает, продолжая держать волосы Китти в правой руке, отклоняя ее голову назад, прижимая нож к безупречно белой коже ее шеи. Руки у него дрожат. И, хотя лицо Уилла искривляет гримаса, Сара замечает, что у него по щекам текут слезы.
— Положи нож.
Он не шевелится.
— Уилл. Положи нож на стол.
Сара наблюдает за тем, как он подтягивается к кофейному столику, держа нож лезвием вниз, будто собирается его в кого-нибудь воткнуть. А потом кладет нож на стол.
— Ну вот и хорошо. Ты еще можешь из этого выбраться, Уилл. Все будет хорошо. А теперь отпусти волосы Китти.
Его пальцы разжимаются, и он убирает руку от головы Китти. Она всхлипывает от страха. Сара спокойно смотрит на нее, пытаясь установить зрительный контакт, успокоить. Как будто точно знает, что делает. Словно все обязательно закончится хорошо.
— Сядь рядом с Китти, — говорит она. — Сядь, и давай все обсудим по-хорошему. Давай поговорим о Софи и попробуем выяснить, где она может быть.
Уилл садится, уперев локти в колени, закрывая лицо руками. Из груди у него вырывается полный агонии и отчаяния всхлип. Сара дает ему время. Китти зажмурилась и трясется от страха.
— Китти, а сейчас успокоиться нужно тебе. Все будет хорошо. И у тебя тоже.