— Давай сделаем это, — настаивала она с решимостью человека, готового на отчаянный поступок.
Я не сразу ответил.
— Нет.
— Почему? — ее губы приоткрылись.
— Ты ведь и сама знаешь, — я поцеловал ее. Рот Сильвии остался недвижим. — Твоим я никогда не буду, а тебя я уж точно никогда не смогу назвать своей.
— Сможешь, сможешь…
Я рассмеялся.
— Чарли, — начал перечислять я, — Питер Стронсон, МакДара…
— Чарли просто… очень хорошо ко мне относился, — стала защищаться она, двинула ногой, погладила меня по груди. — Но это было давно.
— Неужели?
— С Питером Стронсоном мы почти не знакомы. МакДара…
Я засмеялся.
— Думаешь, меня интересует МакДара? — Она сжала пальцами мое запястье.
— Уж не знаю, — сказал я.
— Мне нужно было… привлечь МакДару, чтобы… добраться до тебя, попасть в мир, в котором живешь ты и… — Она замешкалась.
— И кто?
Я ощутил приступ тошноты. Сильвия спокойно смотрела на меня и молчала, губы ее по-прежнему были слегка приоткрыты.
— У тебя это не в первый раз, не так ли?
— Не надо… — прервала меня она. — Не надо сейчас об этом говорить.
— У тебя же всегда было что-то на закуску, какой-нибудь Рен, какой-нибудь МакДара. Тебя ведь всегда окружают дурачки, готовые на все ради тебя.
— Или друзья.
— В любой стране, — я усмехнулся, — тебе найдется кому помочь.
Она, как это часто бывало, ничего не ответила. Стала поглаживать меня по плечам, по груди.
— Когда у тебя это произошло с МакДарой? — спросил я, проклиная себя за то, что не нашел в себе силы прекратить этот разговор.
— В прошлом… году.
— Черт. До… до Рождества? До меня? Ты что, была знакома с ним до этого?
— Он и Катрин… помогли мне. Разрешили мне пожить у них несколько недель, когда я только приехала. У меня не было денег. Не было знакомых.
— Боже мой, — медленно произнес я. — Сильвия…
Темная, казавшаяся маслянистой с проблесками света вода осторожно подступала к нам, песок у меня под ногами сделался влажным.
— Мне нравилось, как его зовут. МакДара, — сказала она, всматриваясь в реку. — Мне нравится, как зовут некоторых людей… Лелия. Это так красиво. У побережья Коннемары[59]есть остров, на котором празднуют день святого МакДары. Он об этом даже не знал… В Ирландии праздники проводят под открытым небом.
Я представил себе, как она шепотом рассказывала ему разные истории, когда он лежал в ее объятиях. Остатки злости вскипели во мне.
— Рыбаки, проплывая мимо этого острова, погружают паруса в воду. Мне нравится представлять это себе.
— Не сомневаюсь, что они это делают. Ну и как он? Когда ты с ним сблизилась? — не отступал я.
— Этого… так и не произошло, — ответила она. На пляж выбежала собака и торопливо просеменила мимо нас. Откуда-то далеко сверху раздался крик ее хозяина.
— Ты с ним так ни разу и не переспала? — резко спросил я.
Она не ответила, только слегка качнула головой.
Охватившее меня чувство безмерной радости было таким, что я рассмеялся во весь голос. Ощущение триумфа оттеснило посткоитальное чувство вины на второй план. Я представил себе лицо МакДары и снова рассмеялся.
— А что еще мне оставалось делать, когда я приехала сюда? — спросила она.
— Что ты имеешь в виду?
— Не понимаешь? — она повернулась ко мне, лицо напряжено, внезапная вспышка гнева заострила ее черты, отчего она стала еще красивее.
— А что?
— Понятия «Чарли» и «дом» несовместимы, — резко сказала она. — Ты этого не понимаешь. Тебе этого никогда не понять. Ты, со своими корнийскими родственничками, со своей зарплатой, живешь в своем богемном мире. Любишь мамочку, — она бросила быстрый взгляд наверх, на набережную.
Я удивленно смотрел на нее, не зная, что ответить.
— Уедем вместе, — неожиданно успокоилась она.
— Сильвия, — смутился я. — Господи.
— По-моему, после всего, что было, у нас нет другого выхода.
— Но ты же знаешь… ты же знаешь, что из этого ничего не выйдет.
— Когда-то, — сказала она и, подумав, продолжила: — Я действительно любила… Я была готова на все, чтобы быть с вами двумя, с вами тремя. Жить с вами.
— Не надо, — от жалости у меня сдавило горло. В лицо дохнул холодный и вонючий соленый ветер. — С кем с тремя?
— Так ты не поедешь со мной? — спросила она. Голос ее был тихим и спокойным, хотя тело дрожало.
— Это не… из этого ничего не выйдет, — упавшим голосом ответил я.