У Агаты такие печальные и одинокие глаза – безумно хочется ей помочь, спасти, поддержать. Не представляю, как Павел Семенович смеет поднимать руку и обижать такое хрупкое создание. Злость на недомужика кипятит мою кровь.
Ну не нравится тебе ее поведение - поговори, объясни, воспитай, в конце концов, девушка она молодая, ты мужик достаточно возрастной, но дубасить? Что за пещерные понятия? Откуда этот непомерный гнев и уверенность в полной безнаказанности?
- Паша не знает о беременности, - опускает глаза и ее щеки становятся пунцовыми.
- Ты еще не говорила? - удивленно уточняю.
- И не скажу, - произносит твердо. – Я не соглашусь, чтобы мой ребенок рос в семье, где мужчина с легкостью обижает женщину и ни во что ее не ставит. Деньги не главное, я заслуживаю уважения и хочу любви, как все нормальные люди. Как ты знаешь, если бы не мать – никогда бы не вышла замуж за Павла Семеновича, - делится, вытирая слезы. - Многие, да и он сам, считают, что я повелась на его финансы, но это правдиво лишь отчасти. Никогда не искала для себя спонсора, только помощь на лечение.
- Тогда не держись за пустое, нет смысла оставаться там, где тебя обижают и уничтожительно относятся, - убеждаю Агату. - Подавай на развод, я поддержу, - говорю уверенно.
- Уйти будет сложно, - нервно теребит рукав. - Ты не представляешь, насколько мой муж властный и бескомпромиссный. Не думаю, что он любит меня, но и потерять удобную игрушку для битья не захочет. Над кем будет измываться? А злость вымещать?
- Понимаю, что сложно, но возможно. Чем дальше, тем хуже. Такие люди, как Павел Семенович не останавливаются, только раскачиваются. Ничего путного из отношений не выйдет, поверь мне. Этот мужик не изменится. С каждым разом его удары будут все сильнее, а последствия страшнее. Ты готова жить вот так? Не дай Бог в угаре сломает позвоночник или голову проломит, выбросит где-нибудь в провинциальной больнице и живи инвалидом. И я не преувеличиваю, таких историй полно. Тебе нужно вырываться от абьюзера и жить нормально.
- Ты прав, после смерти матери не вижу смысла в нашей с ним совместной жизни. Чувств к Павлу нет и не было, у него тоже, только потребительство с его стороны и самоутверждение за счет моей слабости и неумения ответить, дать сдачи, - монотонно рассказывает.
- Агат, - смотрю в синие глаза, - обещаю, все будет хорошо, нужно только решиться, - беру ладонь девушки в свою и ощущаю тремор в ее пальцах.
После этого разговора проходит два месяца, за это время Агата и я переживаем семь кругов ада. На какие только рычаги не нажимает Павел Семенович, пытаясь отговорить от развода и не отпускать молодую супругу. Поначалу уговоры проходят в мирном ключе и летят материальные обещания, потом угрозы, ну, а напоследок, начинаются побои и физические принуждения. На этом этапе я не выдерживаю и вмешиваюсь.
- Так это ты, владелец выставочных комплексов… - смотрит на меня обличительно. – Ты надоумил Агату развестись? Любовник ее, что ли? - расхаживает по своему кабинету с важным видом рыхлый мужчина неприятной внешности.
- Нет, - отвечаю политику с вызовом. – Между нами не было никакой связи, просто общение, однако, о ваших подвигах я осведомлен: оскорбления, побои, угрозы, долго это будет продолжаться? Отпустите жену, и закончим. Не заставляйте меня предавать огласке ваши деяния, для репутации такого уровня человека, как вы, это дурное дело. И так, то и дело, вылазят в прессу мерзкие выходки по отношению к Агате.
- Следишь? Наивный ты, мальчик, не понимаешь еще с кем связался, - отвечает со смешком. – Это Агата тебе рассказала, что я ее просто так луплю? - смотрит на меня с интересом. - А причину такого отношения не озвучивала? Как послушаю, она святая нимфа, а я тиран, который от скуки избивает несчастную, - в голос смеется.
- Находите это смешным? Нет никаких причин, чтобы распускать в сторону женщины руки. Вы ее видели? Раз в пять меньше, чем сами, где соображение? – начинаю закипать.
- Ох, Тимурчик, - обращается панибратски Павел Семенович, - знал бы с кем ты связался, не строил бы сейчас мачо-героя, но, раз ты такой отважный и дерзкий, разбирайся сам. Прилетит и к твоему двору расплата за доброту к этой девке.
- Не смейте о ней так говорить, - повышаю голос.
- Успокойся, - гремит Павел Семенович. – Один щелчок и мои люди сотрут тебя в порошок, не понимаешь? Закопают и тебя, и твои выставочные комплексы, - глаза собеседника наливаются кровью.
Прекрасно осознаю, что этот черт может разрушить мой бизнес, как карточный домик. Фигура я весомая, однако политик и его связи — ступенька куда круче.