- Он только что уехал. Тьфу.
- Мне следовало остаться в больнице.
- Э... Выпускной вечер?
Они стояли, рассеяно глядя в ту сторону, где только что исчез «Хаммер». Затем Мао пришла в себя и ударила ладонью по лбу:
- Черт... Бежим!
Военные полицейские машины быстро приближались. Вчетвером они забрались в грузовик и попытались уйти, свернув на перекрестке. Мао и Тень сидели в кузове, вместе с Алом.
- Итак, какие планы на счет моего нового тела?
- Никаких! Нет ни организации, ни бюджета!
-Когда мы уйдем от погони, не могли бы вы поместить меня в авто? Я бы предпочел что-то из серии Trans-Am.
Токио, город Тёфу.
Дверь такси захлопнулась за Канаме, и автомобиль умчался прочь. Щебетание воробьев приветствовало утреннее солнце. Домохозяйка выносила мусор. Мимо прошел служащий. Пожилой мужчина вывел на прогулку собаку.
В течение года здесь ничего не изменилось. Все тот же район и все тот же жилой дом. Наконец, она вернулась.
Девушка думала, что по возвращении домой переполнится эмоциями, почувствует наплыв счастья или, в конце концов, расплачется. Но ничего подобного не произошло.
Канаме достала ключ, предоставленный Тенью, вошла в здание и поднялась на четвертый этаж. В течение нескольких секунд она не могла вспомнить номер своей квартиры. По пути девушке никто не попадался, и вскоре она уже стояла перед дверью с табличкой «Чидори». Открыв дверь, Канаме вошла темный коридор. Она нажала на выключатель, но ничего не произошло. Похоже, перерезали провода. Чидори стала на носочки и толкнула вверх рычаг над обувной полкой.
- Я дома...
Она произнесла эти слова рефлекторно, зная, что квартира пуста. Отец и младшая сестра уже давно переехали в Нью-Йорк. Но все же, кто-то время от времени убирал квартиру, это сразу бросилось в глаза.
Канаме сняла туфли и пошла в гостиную. Комната почти не изменилась – просто выглядела аккуратнее, сразу видно, что здесь давно никто не жил. Не было разбросанных на полу листков бумаги, здесь не валялись юбки и рубашки, на телевизоре не лежал справочник. Похоже, что тут побывала полиция.
Холодильник, естественно, был пуст. Спальная осталась прежней, если не считать, что и здесь прибрались. Даже плакат с Джеймсом Брауном остался нетронутым. Девушка вернулась в гостиную и сняла трубку телефона – вопреки ожиданиям, его не отключили. Она попыталась дозвониться в Нью-Йорк, но ее приветствовал автоответчик. Сейчас у них семь часов вечера, но почему-то дома никого не было.
- Привет... Э... Это Канаме. Я уже в Токио, звоню сказать, что со мной все хорошо. Я перезвоню позже.
Девушка вспомнила видение в TARTAROS – то мирное семейное утро. Мамы не было – Чидори сама выбрала такую участь. Но все же, она могла кое-что сделать. Канаме расторгнет отказ от отца, перестанет ревновать к сестре, будет хорошим ребенком. Да, воссоздать ту идиллию не возможно, но она сделает хоть что-то.
- Мне жаль, что я заставила тебя волноваться. И я... Ну, в общем, я больше тебя ни в чем не виню, отец.
Она положила трубку. Почему-то это высосало из нее всю оставшуюся энергию. Чидори плюхнулась на диван и стала думать. Что ей теперь делать? Тесса сказала, что Соске больше нет. Говоря это, капитан вела себя сдержанно и решительно, поэтому Канаме, слушая ее, тоже не выказывала никаких эмоций. В ее сердце образовалась зияющая дыра. Даже сейчас, думая о том, что Соске пережил все, включая сражение с «Белиалом», и умер таким вот образом, не мешало сдерживать себя.
Что-то похожее происходило с ней, когда она потеряла маму. Но сейчас все было по-другому, и Чидори не понимала, почему. Она попросту не могла в это поверить. Канаме не знала, были ли эти чувства плодом отвергнутой реальности, или нет. Как бы то ни было, она лишилась эмоций, чувствовала себя очень спокойно, словно думала о чем-то обычном.
Она вспомнила Леонарда.
Бедняга. Я не могу ответить ему взаимностью. По крайней мере, он следовал за мной до самого конца. Теперь, когда я стала его ценить, наши отношения восстановлению не подлежат. То же самое с Фаулером и Сабиной. И Калинин... У всех них были свои надежды, которые я отвергла. Будет очень тяжело жить с этим бременем.
И София... Тесса сказала, что она исчезла. Но это не так. Она все еще здесь, в уголке моего сознания. Иногда она появляется и смотрит на меня. Но я не чувствую ни зависти, ни ревности с ее стороны. Наоборот, она чему-то улыбается, смотря на все происходящее с чувством юмора. Говорит, чтобы я показала ей, как сдержу свои слова: останусь верной миру, который сама выбрала. Она хочет, чтобы я заставила ее согласиться с моим выбором. Просит, чтобы я влюбилась и позволила ей на некоторое время овладеть моим разумом. София думает, что имеет на это право. Я не собираюсь доказывать ей, что она ошибается – в конце концов, это ее желания, и я не настолько бесчувственна. Я ведь не могу полностью ее отвергнуть: ко всему прочему, я ей кое-чем обязана. Что ж, я просто оставлю её в покое в моём сознании. На всю жизнь.