Масайа научил меня всему. Длинной стрелой я на сто шагов попадаю в глаз оленю, короткой тяжёлой пробью насквозь панцирь из носорожьей шкуры. С расстояния и в три, и в десять шагов. Ну что-же, настал день, когда я проверю чему меня научил Масайа.
Осия стоял в стороне от всех. Лицо его ещё более осунулось, голова ещё больше стала походить на череп, обтянутый кожей.
И было нам чудо великое. Я, Туав Египтянин. Я Свидетель. Я видел это своими глазами.
Осия подошёл к краю уступа. Жуткий протяжный вой: «ЙАХВ» — ударил нам по ушам. И, как в той давней встрече, холодный пот побежал у меня по спине. Ужас кромешной тьмой опустился на наши души. Никогда мне не привыкнуть к этому человеку.
Осия стоял на краю уступа, протянув вперёд и вверх поднятые руки. Изо рта у него пузырями вздувалась пена, жуткие слепые глаза без зрачков шарили по плоскогорью, оазису, скалам. И остановились на дальнем ущелье в верхней гряде скал.
Из ущелья-провала клубами жирного чёрного дыма расплывались на плоскогорье Рефидим новые и новые полчища Амалика. На пологой скале, нависающей над провалом, стояли люди, числом пять-шесть.
— «ВОЖДЬ», — выдохнул в небо вместе с пеной Осия. Голова его запрокинулась, страшные слепые глаза теперь смотрели в небо. «ЙАХВ!!!» — новый стон-призыв огненной стрелой ушёл в серые облака над нашими головами.
Тучи раздвинулись. На мгновение показалось солнце, и луч его небесным светом вошёл в человека, в Осию сына Нава Ефремлянина.
Древний демон ЙАХВЕ, Бог Войны, Бог Авраама, Исаака и Иакова вошёл в земного человека Осию. Я Свидетель, я видел это своими глазами!
Моисей вскочил на ноги и вцепился в халат Осии. «Осия, Иисус! Спаси! Сделай что-нибудь, возьми людей, возьми всех», бормотал и плакал, плакал и молил Осию Моисей. Так впервые появилось в истории евреев имя: Иисус, Спаситель.
Много чего будет связано в истории человечества с этим именем. Будут и другие Спасители среди евреев, но первого в истории Иисуса звали Осия сын Нава, Иисус Навин.
Лёгкое движение тщедушного тела и тяжёлого Моисея, как пушинку, подняло в воздух и швырнуло в скалу. Сползая по стене, Моисей повторял как молитву, как заклинание, снова и снова: «Осия, Иисус, спаси, сделай что-нибудь»…
Осия прыгнул со скалы и, перелетая с уступа на уступ, понёсся вниз, туда, где стояли бойцы Ефрема и Иуды, тревожно вслушиваясь в предсмертные звуки убиваемого лагеря.
Я сбросил одежду и прыгнул вслед за Осией. Масайа! Старик Масайа, великий воин и мой учитель! Ты дал мне много, ты вложил в меня чудесные умения нубийских стрелков. Ты подарил мне свою душу. Настало время вернуть тебе долг. Я докажу этому миру, что достоин тебя. Ты считал меня своим сыном. Сегодня, в этом бою, я сын тебе, Масайа.
Чёрный лук и чёрные колчаны с серыми стрелами на чёрном теле. На фоне серо-чёрных скал нубийский воин превращается в невидимку. Гибкими плавными движениями, мускул за мускулом, сустав за суставом, прикрывая глаза ладонью, чтобы не выдать себя блеснувшими белками глаз, я скользил среди скал.
Меня не видели враги: глядя даже в упор с полушага. Меня не видели друзья. Я человек-невидимка, я хороший ученик, Масайа, а ты великий учитель… Меня не видят враги, меня не видят друзья.
«Да, был бы я в краю отцов не из последних удальцов», — навязчиво звучала в моей голове чья-то строчка.
И был невозможный, безумный рейд, феерический прекрасный рейд детей Иуды и Ефрема сквозь забитое врагами плоскогорье Рефидим.
Мы вышли из нижнего ущелья и рванули вдоль верхней скалистой гряды. Цель была одна — добраться до Вождя и свернуть ему его жирную шею.
Мы не обсуждали, что и как надо делать. Мы не нуждались в словах и объяснениях. Мы все в этом бою были люди Огня. Каждый из нас знал, что ему надлежит сделать. Мы не хотели выжить, мы хотели убить Вождя.
Мы, весь наш отряд, дрались, как один могучий воин, в котором каждая мышца, каждый сустав, каждая кость знает без слов, что ей делать в любое мгновение. У нас была общая кровь, у нас был общий мозг, у нас была общая жизнь и общая смерть. У нас была общая цель. В этом бою нам были не нужны слова.
Люди Огня, двести юных еврейских бойцов: они не отряд и не команда. Бог Огня вселился в этих ребят. Бог Огня встал за еврейский народ. Горе тому, кто посмеет взглянуть в пустые, выгоревшие изнутри глаза Бога Огня.
Сначала мы шли легко. Амаликяне, пьяные от грабежа и насилия, не сразу нас заметили. Мы прошли мимо горящего лагеря, не отвлекаясь. Убивали только тех амаликянских ублюдков, кто стоял у нас на пути, кто мешал нам идти. У нас была одна цель — Вождь.
Солдатам было проще. Они могли не смотреть. А я Свидетель. Я должен смотреть и видеть всё. И я видел всё. Я видел всё это своими глазами.