Выбрать главу

Внезапно из-под ног исчезает земля. В процессе полета я успеваю заметить только жилистые, смугловатые руки, обвившиеся вокруг моей талии тугим обручем. Затем меня с головой утаскивают под воду.

Я брыкаю конечностями, подводное давление ослабляет результат моего сопротивления и замедляет движения. В суматохе кислород израсходуется в ускоренном темпе, и я ощущаю зарождение пожара в легких. Во власти безудержной паники едва удается различить очертания психа, бросившего меня в бассейн.

Антон. Да кто бы, блин, сомневался!

Убрав одну руку с моей талии, он подносит указательный палец к своим губам.

Отпусти, идиот!

Я лягаюсь интенсивнее и яростнее, вкладывая в борьбу со сводным братом последние силы. Дышать нечем… Страшно.

Курков-младший хмурится, шевелит ртом бранное слово, рывком подтягивает меня к себе.

И целует.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

АНТОН

— Тох, накинь блины, — выплевывая пот, пыхтит Мирон.

Судя по его красной перекошенной роже и вздувшимся на лбу венам, лишняя нагрузка будет лишней.

— Тох, оглох, что ли? — он медленно сгибает руки в локтях и фиксирует гриф на стойке. Со стоном отрывается от скамьи и вперивается в меня хмурым взглядом. — Я к кому обращаюсь… — тяжело и со скрипом дышит, наблюдая, как я плетусь к стопке железных дисков.

— Сколько?

— Давай двадцатку.

— Перебор.

— Хрена с два. Я бодрячком, — позер давит ухмылку и демонстративно играет бицепсами.

Я пожимаю плечами. Хозяин-барин. Когда он ложится обратно и берется за гриф, я остаюсь рядом для подстраховки. Все же вес не шуточный, а мне не хочется, чтобы мой друг уронил на себя сто кило железа и раздробил какую-нибудь кость в грудном отделе. Нет, я, конечно, порой мечтаю задушить его или хорошенько врезать.

На удивление, Градов жмет от груди шесть раз, хотя я предполагал, что он сдуется на втором поднятии. Ого, малец, да это рекорд. Последний жим дается ему с неимоверным трудом. Я даже всерьез обеспокоился на секунду, что он сломает зубы от той силы, с которой стискивает челюсть.

— Ты как? — я стою с вытянутыми руками, готовый в любой момент подхватить гриф.

— За-ши-би-ссссь, — выцеживает Мирон. Его руки сильно дрожат, но он фиксирует штангу на стойке без моей помощи. Переводит дыхание, пялясь в потолок, и показывает мне поднятый большой палец. Двигается еле-еле, медленно, полностью выдохся. Обесточен. Смотрю на него и думаю, в чем причина. Словно он гнался от чего-то незримого, неосязаемого и разрушительного. Словно в жажде тотально изнемочь пытался забыться, утонуть.

— Видел бы ты свою рожу, — комментирую я.

— Она великолепна, как и всегда, в прочем, — вяленько отшучивается друг.

Я скептически щелкаю языком и возвращаюсь к тренировке с гантелями. На чем я остановился? Ах, да. Я качал мышцы шеи…

Торчу в зале третий день подряд по несколько часов, затем еду в универ и тренируюсь там с командой. Делаю все, чтобы выбить из себя мысли о Ташке. Приезжаю домой без толики сил, мечтая добраться до кровати, а не рухнуть в прихожей, но как вижу ее — мое обессиленное тело молниеносно наполняется термоядерной энергией, концентрация которой сосредотачивается ниже пояса. Разумеется, при виде меня сестрица теряется, устремляет глазки в пол и ускоряет шаг, либо покидает комнату под каким-нибудь предлогом (если мы не наедине). Разумеется, она ненавидит меня в миллиард раз сильнее после того, как я поцеловал ее.

Разумеется.

Я не планировал сосаться с ней под водой и тем более в присутствии родителей. Поступок крайне безрассудный, согласен. Просто… так сложилось. На меня нахлынуло нечто дьявольское, накрыло с головой и утащило в адские эмоциональные дебри, из которых я выбрался лишь после того, как Таша все же отпихнула меня, начала захлебываться и выбралась из бассейна. Рванула в сторону дома со скоростью реактивной ракеты под недоумевающие взоры родителей. Сейчас не вспомню, что я им наплел, объясняя, почему наша умница и красавица убежала как от чумы, бормоча адресованные мне проклятия себе под нос.

— Эй, Курков, — зовет Мирон осипшим голосом.

— Чего?

— Как у тебя со сводной?

Я пытаюсь не выдать, что охвачен внезапным приливом смятения.

— Да норм. Вроде.

Бля, палюсь же. Раньше бы ничего подобного с языка не слетело в ответ на этот вопрос. Я бы послал Мирона, сказал какую-нибудь мерзость, или перевел стрелки.