Зак, увидев нерешительность на моем лице, виновато опустил глаза.
— Я знаю, что заслужил это, — глухо проговорил он. — Я знаю, что вел себя отвратительно.
Часть меня хотела ответить ему, чтобы он не говорил так, но я должна услышать его раскаяние. Я должна поверить в то, что он способен измениться.
— Прости меня, Наоми, — сказал Зак и обратил на меня полный мольбы взгляд. — Я так виноват перед тобой. Я хочу все объяснить. Я хочу, чтобы ты поняла, что сейчас все по-другому. Пожалуйста, — он протянул ко мне руку через стол и перевернул ее ладонью вверх, — позволь мне все тебе рассказать?
Он ждал, что я вложу свою руку в его и поддержу. Я должна это сделать.
И я сделала.
Неуверенно, медленно, но наши руки соединились, и пальцы Зака мягко сжали мои.
— Конечно, — ответила я. — Конечно, ты можешь мне рассказать. Обо всем.
Благодарность мелькнула в его аквамариновых глазах, и он громко выдохнул, опустив плечи.
Ему было нелегко, но он собрался с силами, чтобы открыться мне.
Я ждала этого с рвущим душу трепетом.
Зак начала свою историю неуверенно.
— Все изменилось, когда моя мать ушла от отца и бросила меня. Она променяла свою семью на временную интрижку. Она даже не попрощалась со мной… Я вернулся домой со школы и увидел отца, сидящего в гостиной. Он не шевелился. Смотрел в одну точку и молчал. А потом я узнал от него, что мама уехала со своим любовником, и она больше не вернется.
Зак закрыл глаза и напрягся, словно погружаясь в свое непростое прошлое.
— Мой мир рухнул, — продолжил он. — Все, что было важно до этого, перестало иметь какой-либо смысл. Я больше не доверял людям, потому что все до единого они представлялись мне лицемерами и лжецами, не способными быть искренними и преданными. Я был уверен, что все в этом мире временно, и нет настоящей любви. Нет ничего настоящего.
— И я стал таким же. Я впитал в себя то дерьмо, которым был окружен, и утонул в нем. Я стал им. Мой отец справился с уходом мамы, а я — нет. Мне было тринадцать лет, когда она ушла, и, черт подери, я был подростком. Я был просто ребенком, которого оставили, и это сломало меня.
— Чем старше я становился, тем больше понимал, что делаю правильно, ведя себя жестоко со всеми, потому что люди заслуживают этого, Наоми, — Зак открыл глаза и устремил на меня полный мрачности взгляд, от которого все внутри заледенело. — Не все, конечно же, но… тогда я не понимал этого. Я просто хотел, чтобы люди страдали так же, как страдал я, когда меня бросила собственная мать.
Он сделал глубокий вдох и перевел взгляд к окну.
— Я знакомился с девушками. Я спал с ними и бросал их на следующий день. Я даже не пытался сделать вид, что хоть одна сумела меня заинтересовать. Я был переполнен ненавистью к матери. Я мстил за ее поступок окружающим, хотя в этом не было их вины. Когда я осознал это, было поздно. Я уже не мог остановиться. Эта тьма, которую мама оставила после себя, стала частью меня, и пытаться избавиться от нее было бы равносильно тому, если бы я оторвал от себя кусок. Я превратился в монстра, которому было плевать на чувства других людей. Но… почему я должен быть справедлив к миру, если он не справедлив ко мне?
Я не могла передать словами, как сильно мне было жаль Зака Роджерса. Я видела его боль — она поглотила его глаза, сделав их почти синими. Я так крепко сжимала его пальцы, что мне казалось, будто я могу сломать их.
— Это нечестно, — прошептала я.
Зак подавленно кивнул и вернулся к своей истории.
— Моя жизнь потерпела еще один переворот, когда я узнал, что отец собирается жениться, — он горько усмехнулся. — За все те годы после ухода матери папа не подпустил к себе ни одну женщину. И для меня стало настоящим шоком, когда я увидел Линдси в нашем доме. Я был взбешен, и это еще мягко сказано, — его глаза виновато припаялись к столу. — Я ушел, и единственный, кому удалось успокоить меня, был Джейсон. Он сказал мне остыть и просто поговорить со своим стариком. Преодолев свой гнев, я прислушался к нему, так как среди этого безумия Джейсон был тем, кому я мог доверять, в ком я был уверен.
— Отец сказал, что в скором времени Линдси со своей дочерью собирается переехать к нам, и все уговоры Джейсона о том, чтобы я не кипятился, перестали иметь место в моей голове. В тот вечер я сильно поругался с папой и не появлялся в доме почти неделю. Я не мог смириться с тем, что мой старик решил жениться на ком-то. Ведь я думал, что он всегда будет любить маму, даже если она предала его. Я видел его боль, и, черт, она была такой, словно он утратил желание жить, словно он потерял смысл…