Он напевал незнакомый мотив, его слегка хрипловатый голос завораживал. Он даже не фальшивил! Вау. Не знала, что Зак умеет петь.
По-прежнему не дыша, я стояла за углом и слушала Роджерса. Шуршание, звук отрывающейся дверцы холодильника, несколько секунд тишины, приглушенный хлопок, тихие шаги, гром посуды, далее Зак выругался и вернулся к пению.
Я зажмурила глаза и медленно вдохнула. Как можно тише я развернулась и, стараясь не скрипеть, направилась обратно к лестнице. Я не появлюсь на кухне, пока Роджерс там. Да-да, знаю, я трусиха.
— Может, ты прекратишь подслушивать и прятаться? — неожиданно поинтересовался Зак. — Я знаю, что ты стоишь за углом, — он усмехнулся.
Я подпрыгнула и замерла. Меня разоблачили. Но как?! Я же двигалась совсем бесшумно!
Шок сковал меня цепями, и я тонула в звуках носящегося по моим венам адреналина.
«Будь смелой, Наоми. Это же так просто. Встретиться с человеком, который раздражает тебя до смерти, но который поцеловал тебя, и ты ответила, и тебе понравилось…».
Да, совсем просто…
Плевать. Будь, что будет.
Расправив плечи и сделав резки глубокий вдох, я с наигранным спокойствием вошла на кухню.
Но не тут-то было.
Зак Роджерс стоял передо мной, и на нем не было одежды. Вообще. Он был абсолютно голым.
Издав какой-то неопределенный звук, похожий на писк, я резко отвела взгляд в сторону и закрыла глаза ладонью.
— О, боже мой… — прошептала я. — Почему ты… охх…
Я услышала, как Зак цокнул, и могла предположить, что он закатил глаза.
Лихорадочная волна мурашек окатила меня с ног до головы, и я покраснела. Густо. Хорошо, что сейчас этого не было видно, так как поверх ладони, которой зажимала глаза, я положила вторую руку.
— И не надо так удивляться, — беспечно произнес Зак. — Я всегда хожу по дому обнаженный, когда остаюсь один. Ну, знаешь, свобода действий, коже нужен свежий воздух, и все такое…
Он еще больший кретин, чем я думала вначале.
Господь Всемилостивый.
Я медленно попятилась спиной к выходу из кухни, но наткнулась плечом на стену и чуть не упала. Я услышала приглушенный смех Роджерса.
— Открой глаза, если не хочешь покалечить себя, — посоветовал он.
— Тебе не все ли равно? — вырвалось у меня, и я снова обо что-то стукнулась.
Зак захохотал громче.
— Ты права. Мне все равно. Но у моего отца и твоей матери возникнут вопросы, когда они вернутся и увидят тебя в синяках. Еще подумают, что я виноват в этом.
С моих губ непроизвольно слетел нервный смешок.
— А что? Отличная идея. Покалечить себя и свалить все на тебя.
— Серьезно? Ты готова наставить себе синяков, только чтобы насолить мне? Вау! Ты упала в моих глазах еще ниже.
— В моих ты уже давным-давно на дне, — прошипела я и перестала пятиться. — Надень что-нибудь.
— Не могу. Не люблю нарушать свои правила.
Господи, он серьезно? Его правило — таскаться по дому, в чем мать родила? Жесть.
— Ладно, — вздохнул Роджерс. — Похожу голым где-нибудь в другом месте. Но советую тебе привыкать к этому, потому что я не стану ничего менять ради тебя. Сделаю исключение только на первый раз.
И, надеюсь, в последний, потому что я больше не собираюсь заставать его голым.
Мне хотелось скорчить ему рожицу, но тогда бы мне пришлось убрать руки от лица. Нет. Ни за что.
— Не мог бы ты хотя бы предупреждать, когда решишь… проветривать свое достоинство?
Зак громко ухмыльнулся.
— Нет. Мне понравилась твоя реакция.
Придурок.
— Ты выглядишь так… смущенно, — добавил он с долей насмешливости. — Как будто никогда не видела голого парня… Погоди-ка, — ох, как мне не понравился его голос. — Ты…
Я не собиралась дослушивать его; покраснев сильнее, я резко развернулась и ринулась вперед. Впечатавшись лбом в стену, я убрала руки от лица и, наконец, могла видеть то, куда иду. А я намеревалась убежать от обнаженного Роджерса как можно дальше.
Вслед себе я услышала басистый смех Зака.
Голод вынудил меня вернуться на кухню через несколько минут. Роджерса там не было, и я вздохнула с облегчением. Я старалась не закрывать глаза, так как в темноте сразу появлялся образ его голого тела… прекрасного, накаченного, упругого тела, к которому так и тянулись руки. А далее следовали мысли о том, как я провожу руками по его бархатистой смуглой коже, трогаю его бицепсы, а он притягивает меня к себе и горячо целует…
Я сжала пальцы в кулаки и стиснула челюсти. Эти представления каким-то образом причиняли боль, но она была приятной: разгоралась внизу живота и стремительно растекалась по всему телу, заставляя сердце метаться в тесной груди.
Зак вел себя странно. Похоже, у него хорошее настроение, так как он разговаривал со мной. И он не упомянул о поцелуе, значит, забыл об этом. Супер. Это как раз то, чего я хотела. Только то, что я увидела несколько минут назад, заставило частичку меня круто пожалеть о том, что поцелуй длился так мало.
Просто забыть.
Жить дальше.
Спорить с Заком Роджерсом. Метать друг на друга раздраженные взгляды. Не прикасаться друг к другу. Держаться от него как можно дальше, как он и советовал мне несколько раз.
Я буду настоящей идиоткой, если не попытаюсь придерживаться такого порядка вещей.
Когда я заглянула в холодильник, он был пуст. Совсем. Не осталось даже хлопьев. Не было молока. Хлеба. Ничего. Мда. Мой желудок требовал нормальной пищи, и я не собиралась заказывать пиццу. В идеале было бы съездить за продуктами в магазин. Но была парочка проблем. Во-первых, наш «Минивэн», который заглох в первый день нашего с мамой пребывания в Кливленде, находился в ремонте. Забрать тачку я смогу только через пару дней. Во-вторых, я не знала дороги до ближайшего продуктового магазина, поэтому мне нужна была помощь. Проблема номер три — мне не у кого было ее просить.
Разве только…
Нет. Зак Роджерс — не вариант.
Хотя у меня вообще нет вариантов, если я хочу не умереть с голода.
Вот черт. Нужно было уговорить маму остаться в Кливленде.
Застонав от безысходности, я вышла из кухни и, скрипя зубами, отправилась искать Роджерса. В гостиной его не было. В игровой комнате в подвале — тоже. Наверно, он у себя.
Поднявшись по лестнице, я неуверенно остановилась перед его дверью и подняла руку, чтобы постучать по ней.
Зак открыл почти моментально, что немного удивило меня. Его лицо появилось в узком проеме, и он недовольно свел брови, когда увидел меня. Мои глаза невольно опустились вниз, и напряжение спало. Зак был одет.
— Чего тебе? — спросил он. Куда делась игривость в его голосе?
У этого парня настроение, как американские горки.
— Дома нет еды, — сказала я, сцепив руки за спиной.
— Да. Я в курсе.
— Мне нужно съездить в магазин, чтобы купить продукты, — продолжила я.
Одна его бровь вопросительно изогнулась.
— Я понял. Но… причем здесь я?
Уфф.
— Можно я возьму твою машину?
Я бы никогда в жизни не обратилась с подобной, или какой-либо вообще просьбой к Роджерсу, если бы у меня был выбор. Вот что делает с людьми безысходность…
— Нет, — сразу ответил Зак и собрался закрыть дверь, но я машинально выставила руку вперед, не давая ему этого сделать. — Я не ясно выразился? Нет.
— Но…
— Я не даю свою малышку малознакомым людям. А ты именно как раз этот случай. Так что тебе придется придумать что-нибудь другое.
— То есть, это нужно только мне? — я даже не заметила того, как стала озвучивать вслух свои мысли. — Ты, значит, не собираешься питаться, да? Не знала, что люди теперь могут спокойно обходиться без еды.
Зак со слабым раздражением закатил глаза и ослабил напор на дверь. Поняв, что он не собирается закрывать ее ближайшие несколько секунд, я опустила руку.