Я втянула в себя воздух и очень медленно развернулась к нему лицом. Зак стоял в неуверенной позе, его руки были скрещены на груди, а голубые глаза излучали крайнее желание узнать причину моего «странного» поведения.
— Я не бегаю от тебя, — пробормотала я, стараясь сохранять в своем взгляде непринужденность и отстраненность.
— Правда? — он выгнул одну бровь и сделал небольшой шаг в мою сторону.
Я инстинктивно отступила назад. Зак заметил это и поджал губы. Его глаза пронзили меня насквозь.
— А мне кажется, что ты избегаешь меня, — сказал он.
Я едва удержалась от того, чтобы закатить глаза.
— Серьезно? Мы будем говорить об этом?
— Да. Будем. Потому что я ничего не понимаю, — с нажимом отозвался Зак.
Я резко выдохнула и переступила с ноги на ногу.
— Какая разница, что происходит? — быстро проговорила я, у меня ужасно получалось скрывать свою нервозность. — Что было, то прошло. И я не хочу возвращаться к этому, — я осторожно взглянула ему в глаза. — Никогда. Так что давай сделаем одолжение друг другу и забудем ту ночь навсегда, договорились?
Боже, теперь я была плохой. Сейчас я поступала как раз как те придурки, которых всячески старалась избегать.
Я боролась с желанием остаться, чтобы посмотреть на реакцию Зака. Но необходимость смыться росла в геометрической прогрессии с каждой секундой, и я пошла. Развернулась и пошла. Без слов.
— Мы должны поговорить, — Роджерс взял меня за локоть, останавливая.
Его прикосновение вызвало лихорадочную дрожь по моему телу.
— Нам не о чем разговаривать, Зак, — я попыталась вырвать руку, но он держал ее достаточно крепко.
— Нет, есть, — Роджерс слабо встряхнул меня и развернул к себе лицом.
Я низко опустила голову, чтобы не смотреть ему в глаза.
— Зачем ты пытаешься игнорировать это? — неожиданно тихим голосом спросил он. — Зачем ты хочешь убежать оттого, что нас тянет друг к другу? И не ври, что та ночь тебе не понравилась.
— Мне понравилось, — вырвалось у меня. Я заставила себя заткнуться, пока не сказала чего-нибудь лишнего, но угнетающая тишина, разбавленная ожиданием Роджерса услышать продолжение, заставила меня говорить. — Только это ничего не меняет.
Я не верила, что эти слова могут разбить Заку сердце. Я была уверена, что это всего лишь нанесет удар по его самолюбию. И он ничего ко мне не чувствует… просто не может чувствовать.
— Ничего не меняет? — глухо повторил Зак. — Это все меняет, Наоми.
Я подняла на него глаза.
Нет. Не правда. Зак пытается запудрить мне мозги, и я не знаю, с какой целью он это делает. Поиздеваться надо мной?
Роджерс смотрел на меня долго и внимательно. Он что-то тщательно пытался найти в моих глазах, и я вдруг почувствовала себя незащищенной и открытой перед ним. Мои мысли, мои чувства… его взгляд был таким, словно он видел меня насквозь.
Мне стоит научиться лгать убедительнее.
Вдруг вторая рука Зака потянулась к моему лицу. Я заворожено смотрела в его глаза, потерявшись во времени и пространстве, поэтому позволила длинным пальцам прикоснуться к своей щеке.
— Это неправда, и ты знаешь это, — голос Роджерса, подобно туману, прокрадывался в мое сознание и ослеплял меня, уничтожая способность мыслить трезво. — То, что между нами произошло, многое значит для нас обоих, — он говорил уверенно и ровно. Моя робость перед ним прибавляла ему уверенности, и он даже улыбнулся. — Нас тянет друг к другу. Теперь бесполезно отрицать это, — Зак провел большим пальцем по моей скуле и приблизился ко мне, наклонившись вперед. — Похоже, игра окончена.
Игра окончена…
Наши отношения — сумасшедшая игра. В ней есть ненависть, презрение, боль и обиды. Но нет места чувствам и нежности. Нет места доверию и пониманию.
Только не в нашей игре.
Мы разные. И мы навсегда останемся такими — неподходящими друг к другу.
Игра может быть окончена только в случае поражения одного из игроков.
Я не верю в победу.
— Мне действительно было очень хорошо с тобой, — тихо произнес Зак, продолжая водить пальцем по моей щеке. — Поверь, я так же удивлен этому, как и ты. По-моему, даже больше, — он мрачно усмехнулся. — Но я стараюсь смотреть правде в глаза. И я не хочу убегать. Понимаешь? Мне нравится то, что я чувствовал с тобой. Это было потрясающе, — он прислонился своим лбом к моему, закрыл глаза и шумно втянул в себя воздух через ноздри. Он отпустил мой локоть и накрыл вторую щеку ладонью.
С каждой секундой я терялась в свежем запахе его кожи. Его губы были всего в нескольких сантиметрах от моих, и я могла поцеловать его. В любой момент. Я могла прижаться к нему и не отпускать. Я хотела этого. Мое тело сходило с ума от близкого присутствия Роджерса. Но что-то останавливало меня. Рассудок. И я как никогда была благодарна ему за вмешательство, когда его помощь была как раз кстати.
— Мы оба этого хотели, — прошептал Зак. — И не смей, — он сделал резкий вдох, — Наоми, не смей, черт подери, швырять мне эту ночь в лицо, как какой-то мусор. Не смей думать, что я забуду про это. Я хотел бы, но не могу, — Зак открыл глаза и посмотрел на меня. Боже. Они были такими огромными. Они были так близко. — Ты занимаешь слишком много мыслей в моей голове. Это раздражает. Просто чертовски! Но мне никуда не деться от этого. То, что сейчас творится внутри меня, сводит с ума. Я смотрю в твои глаза и не чувствую, что ненавижу тебя. Больше нет. Это так странно. Очень странно…
Зак практически признался мне в любви, и сказать, что я была растеряна — это словно вообще ничего не говорить.
Я никогда не слышала от него ничего подобного. Я никогда не видела такой теплоты в его глазах. Он никогда не разговаривал со мной так мягко. И его пальцы не гладили так нежно мои щеки. Он был везде, и это невероятно пугало.
Зак Роджерс не может быть нежным.
Зак Роджерс не может быть хорошим.
Зак Роджерс не может любить.
И то, что сейчас происходит, настолько удивительно, что у меня невольно возникла мысль о том, что я сплю.
Спокойствие, искрящееся в его аквамариновых глазах, навевало на меня ощущение необъяснимой уверенности. Но я не могу верить этому чувству.
— У тебя такие черные глаза, — прошептал Зак, улыбаясь шире. — Я не сразу это заметил. Поначалу мне казалось, что они темно-карие. Но когда мы впервые поцеловались, я увидел, что они черные.
Зачем он говорит мне это?
— А еще у тебя маленький шрамик, — добавил он, посмотрев на мой лоб. — Вот здесь, — его палец коснулся шрама, который едва заметен, даже при ярком освещении. Зак осторожно провел по нему пальцем, словно это была незажившая кровоточащая рана, и я судорожно выдохнула.
— Почему? — вымолвила я, сходя с ума от разрывающего меня непонимания.
— Что — почему? — уточнил Зак.
Я негромко сглотнула.
— Почему ты говоришь мне все это?
Его глаза нашли мои, и Зак замер.
— Я не знаю, — прошелестел он. — Но я знаю, что должен говорить тебе все, что думаю.
Я кратко выдохнула.
— Ты ничего мне не должен.
Роджерс теснее сжал мое лицо в своих руках, приближая к своему.
— Я… просто хочу, чтобы ты знала, что я чувствую сейчас, — робко пояснил он, разглядывая меня.
— Это безумие, — сказала я и закрыла глаза.
Зак не ответил, и я приняла это, как согласие.
— Так не может быть, — добавила я через несколько секунд и накрыла ладонями руки Роджерса, но не для того, чтобы прикоснуться к нему, или удержать на своих щеках как можно дольше. Я медленно отстранила их от себя. — Ты не можешь говорить мне это, Зак, потому что ты ненавидишь меня. Ты забыл? Несколько дней назад ты на дух меня не переносил. А сейчас говоришь, какие у меня черные глаза? Знаешь, это смешно. Серьезно.
Я сделала небольшой шаг назад, не сводя взгляда с лица Роджерса, которое стало каменным.
— Я же сказал, все изменилось, — прохрипел он.