— Да, живой я, дедушка Лил. Живой. Все в порядке. Но вот канцелярия…
— Да. Канцелярия. Так в чем дело, Дари?
— Я не знаю, на основании чего, я могу восстановить в академии его и девушку. Кроме документа о прохождении практики, никаких других бумаг у него нет, — ответил начальник канцелярии.
— Но вот же он, — удивился декан, — Живой и на вид вполне здоровый. Чего тебе еще?
— Его к делу не пришьешь. А мне нужен официальный документ, — настаивал крыс.
— Мне иногда кажется, Дари, что у тебя вместо сердца — папка с инструкциями. Разве документ о прохождении практики не является основанием?
— Не является, — категорически отверг это решение начальник канцелярии, — Для инстанций ничего не значит подпись знахаря против подписи заместителя мэра, которая стоит на документе о несомненной гибели этих молодых людей.
— Тогда так. Отпиши в Сербано, чтобы прислали документ об ошибочности предыдущего…
— О поспешности, — прервал его крыс.
— Что? А какая разница?
— Ошибок признавать они не будут и официального ответа мы от них, таким образом, никогда не дождемся.
— Ну, тебе виднее. Так вот. Документ о… поспешности предыдущего, а пока издай приказ о полном восстановлении Филлиниана и Кламиры на основании моего свидетельства, что они именно те за кого себя выдают. Этого будет достаточно? — крыс, молча, кивнул и, спросив разрешения удалиться, величественно направился, видимо, обратно к своему трону.
— Буквоед и зануда, каких поискать, но в делах у него идеальный порядок. Ну, а теперь, молодой человек, без обстоятельного рассказа я вас не отпущу.
Он подошел к двери и, приоткрыв ее, попросил свою демоницу предбанную принести нам горячего чая с пирожками и бутербродами. Разговор действительно обещает быть долгим.
Глава 22
Завершив свой обстоятельный рассказ, опуская некоторые подробности, и выпив с дедушкой Лилом на пару ведро горячего чая с горкой пирожков и бутербродов, я получил от него записку с распоряжением хранителю выдать мне магические книги за пятый курс и положенный комплект мантий. После чего отправился в хранилище, хранителем которого был все тот же старый хре…ычь ксоровец. Он, как ни в чем, ни бывало, злобно зыркнул на меня и проворчал.
— Ага. Ты, получается, живее всех живых. Вечно эти неотесанные егеря спешат: «Убили-убили! Вай-вай-вай, да вах-вах-вах!». Попробуй-ка эту ряху убей. Пока через жирок прорубишься — употеешь двадцать раз… Ну, чего тебе? Обещал через год зачет по самообороне принять — через год и приходи.
Я и забыл совсем с этими треволнениями о курсах самообороны и, честно говоря, в дороге подзабросил тренировки. Дедок мне напомнил о грядущих неприятностях, за что я ему был очень «благодарен».
Протянув ему записку декана, дождался, когда хранитель принесет все в ней означенное и, вспомнив историю этого старого воина, вдруг остро захотел ему помочь. Я посмотрел на него магическим зрением и увидел множественные дефекты структуры. Рана на ране. Боль на боли. Постоянные сбои в работе многих внутренних органов и желез, неправильно сросшиеся переломы, никуда негодные кровеносные сосуды и многое, многое другое. Однако и уверенность, что смогу справиться с этим почувствовал тоже. Кроме нас в это время в хранилище никого не было, поэтому я безбоязненно спросил у хранителя.
— Вы ведь знаете, кто я? — ксоровец насторожился и кивнул, — Я хочу попробовать исцелить вас в качестве тренировки. Хочу сразу предупредить, что это рискованно. Я практически не имею опыта и…
— Знаю я, как ты исцелил Гарсиола, — прервал меня хранитель, — Эта старая перечница пишет, что у какого-то деда в глухих лесах на границе попил травок и выздоровел, конспиратор недоделанный. Мы с ним давние друзья. Не в одном деле вместе были.
Он вздохнул, подумал некоторое время и спросил, что потребуется от него. Я понял, что это и есть согласие, выписал ему необходимые поддерживающие компоненты, сказал, что некоторое время, после процедуры ему понадобиться усиленное питание, особенно продуктами богатыми кальцием, калием, железом и фосфором, а также всевозможными витаминами. Предупредил, что дня два ему лучше будет отлежаться и на работу не выходить. Хранитель попросил три дня на устройство дел, и мы расстались. На прощание он сказал.
— Ты, вот что. Если у тебя не получиться помочь мне, всякое бывает, не переживай. Значит судьба моя такая. А обстоятельства иногда сильнее нас.
Я подумал, что старик блажит. Ну, что может помешать нам в этом деле?
На следующий день после занятий в академии, в основном теоретических, на которых откровенно скучал, я направился по заведенному порядку к учителю Лабриано, которого застал за подработкой. Вот где чувствуется опыт. Он ставил несколько предметов на стол, на пару минут отрешался от мира сего, затем снимал эти предметы в угол к готовым и ставил новые. Процедура повторялась в точности. Зарядка предметов магией шла как по расписанию.
Он мне откровенно обрадовался, вызвав девушку из обслуги, попросил ее принести крепкого чая с печеньем и стал расспрашивать о практике. Когда я в общих чертах рассказал о поездке, как воевал с лоперцами, как помогал знахарю в его работе, как научился тянуть четыре нити сразу, он, задумчиво глядя на меня, вдруг спросил, не происходило ли со мной чего-нибудь странного. Единственное, что можно отнести к странному, это были мои сны, о чем я ему и поведал. Учитель оживился и попросил рассказать мне первый сон на постоялом дворе в мельчайших подробностях. Его порадовало, как я проходил лабиринт, крошил монстров, используя боевую магию, но больше всего прямо восхитило его то, как я обошелся с ловушками.
— Надо же, — покачал он головой, — А я их просто уничтожал, как ты самую первую. Мда. Пожалуй, пора тебя амулетам и артефактам учить. Мины и ловушки ты знаешь теперь, но далеко не все. Это тебе будет очень полезно.
— А-а-а-а… — открыл я рот не в силах сформулировать вопрос.
— Да, милейший, — понял мое удивление Лабриано, — Да. Уже более ста пятидесяти лет всех потенциальных и состоявшихся целителей обязательно направляют в Сербано. Именно для того, чтобы увидеть этот сон. Кто-то, как ты, видит его задолго до Сербано, кто-то в самом Сербано, а кому-то приходилось и к горам приближаться для этого. Видимо то, что эти сны насылает, находится где-то там. Мы, кстати, не отказываем в поездках и — как бы — лекарям других стран, несмотря на пограничную зону. Они, конечно, всячески секретничают, и на одного своего целителя отправляют пять шесть обычных лекарей, но поскольку все заинтересованы в беспрепятственном развитии этого дела, препон никому не чинят. Увы, не все решаются войти в лабиринт и, увы, не все, пройдя его, решаются принять знания. Вот так-то, почтеннейший, — некоторое время он помолчал, потом тихо и очень грустно сказал, — Я прошел, но не решился. И каждый год даю себе слово прекратить мучения, поехать в Сербано и снова пройти этот клятый лабиринт… и каждый год, то дела не дают, то настроение не то, то устал и надо отдохнуть… Отговорки, отговорки, отговорки. Такие дела, милейший. А ты, если я правильно понял, принял знания?