Утром перед самым обходом в ординаторскую заглянула госпожа Торсилеза, исполняющая обязанности заведующей больницей.
— У меня к вам серьезный разговор, господин Филлиниан. Дело в том, что наступает время выплаты жалования персоналу, в том числе и господину травнику, которого вы замещаете… А официально вы не оформлены…
— Я понял вас. Дайте немного подумать, — попросил я.
Насколько мне было известно еще по столичным больницам, услуги лекарского и вспомогательного составов государственных лекарских учреждений оплачивались в виде твердого жалования из бюджета и доли от стоимости излечения, до медяка обсчитанного финансистами. Я подробно не вникал, но в цену включалось буквально все — вплоть до стирки белья, аренды больничной формы и проживания в палате. Счета оплачивались в следующем порядке. За государственных служащих, в случае травмы или болезни, наступивших вследствие исполнения им своих обязанностей, платило соответствующее ведомство, причем, в зависимости от ранга и заслуг служащего, он мог рассчитывать на помощь знахаря, лекаря или целителя. Все без исключения граждане могли получить помощь травника за счет короны — необходимый минимум. В остальных случаях, в том числе и за дополнительные услуги платил сам гражданин.
— Я думаю так, госпожа Торсилеза. Поскольку я временно замещаю господина Ирритано — травника и сам имею официальный ранг — ассистент травника, то при расчетах следует исходить именно из этого — как услуги травника.
— Вы мне дозволите самой определить, кому из пациентов платить, а кому нет? Многие не обеднеют, а господин Ирритано живет небогато… — карты мы еще не оформляли.
Вспомогательный персонал, скорее всего, тоже не откажется от лишней серебрушки, подумал я мысленно усмехнувшись. В конце концов, лекарские магусы им всем должно неплохо добавить к жалованию. За себя мне хлопотать не хотелось. Все-таки травник сорвался в путешествие по моим, а не по своим делам.
— Вот только как быть с Норбиано…? Он не на службе получил эту болезнь — как ни хлопотал, сколько пороги ни оббивал, но его командиры оснований для лекарской помощи за счет короны не нашли. И нам от проверки факт излечения не спрятать…
Вот ведь…! Бюрократия! А егерю-то явно все здесь хотят помочь. Вот и Торсилеза, чувствуется, здоров переживает.
— Оформите это как помощь в экстренной ситуации. Без согласия больного. Ведь он же и вправду согласия не давал. Насколько мне известно, в экстренной ситуации помощь оказывает ближайший специалист вне зависимости от ранга. Как вам такое?
Женщина подумала, покивала головой и сказала.
— Да это должно пройти, если вы подпишите обоснование…
— Я подпишу.
С видимым облегчением Торсилеза ушла готовить документы, а я с Мириниллой — на обход. Возвращаясь к этой бухгалтерии, если ко мне будут предъявлять претензии, обоснование, де, не совсем… обоснованное — скажу, что готов был испытать шок, если бы не стал даже пытаться помочь больному. Натура у меня тонкая — я не про талию — чувствительная. Обидят — так я и на месяц в переживаниях утонуть могу. Нет. Не так. Скажут, что очереди на исцеление у меня нет, и могу переживать хоть еще полгода. Лучше скажу, что испугался — вдруг сломается у меня чего. Девушки, я не про ЭТО, а про целительские способности вообще-то.
В этом городке мне еще раз пришлось прибегнуть к целительству. На следующий день, после разговора с Торсилезой, четверка егерей со всей возможной скоростью и осторожностью подъехала к больнице. Аккуратно внесли нечто бесформенное и окровавленное; занесли в операционную, указанную помощницей; хмуро встали в коридоре, дожидаясь моего появления.
Егерь, который обыскивал нас с Протисом, вежливо поздоровался и попросил.
— Вы уж, господин лекарь, на нас не серчайте. Служба. А если можно этому оболтусу помочь, то вы уж постарайтесь… По глупости ведь сорвался! — в сердцах сказал ветеран. — Говорили ему: не надежна эта скала, да и нет необходимости лезть на нее. Так нет же! С высоты окрестности посмотреть захотел. Вот и посмотрел!
Знакомый нам офицерик, решил перед своими подчиненными показать себя орлом, полез на скалу, да только крылья забыл прихватить.
Вспомнив свою встречу с этим ловцом шпионов, я крепко призадумался, а потом, интуиция, наверное, подсказала, попросил воина.
— Мне необходимо согласие на операцию — раненого или кого-нибудь из его родственников, если тот сам не в состоянии об этом сообщить.
Ветеран поморщился, покачал головой и кивнул.
— Лаврано, сбегай за господином Боантиром в магистрат. Он там сейчас должен быть.
Один из бойцов тут же устремился к выходу. В это время помощницы полностью раздели упавшего офицера и теперь очень осторожно протирали его тело очищающими зельями. По ходу дела я раздавал указания, какие эликсиры подготовить, что куда поставить или положить, а также магическим взглядом осматривал пациента. Отметил множественные переломы конечностей, повреждения внутренних органов и нарушения функций других; наметил план исцеления и по ходу принял сам массу зелий. Бр-р-р-р. Ну, почему большинство из них — горькие? Никакой заботы о целителях со стороны алхимиков.
Минут через десять, когда уже все было готово к операции, появился холеный господин в мантии служащего магистрата. Посланец ветерана указал на меня и присоединился к своим, а тот важно подошел ко мне. Его поросячьи глазки, как две мухи, беспрестанно шарили по сторонам, словно в поисках дерь… съестного. Обвислые щеки на бритом лице и презрительно поджатый в куриную гузку рот делали общение с этим м… мужчиной событием неприятным. Я немного посочувствовал его подчиненным и клиентам, но сам сейчас тоже вынужден был терпеть его присутствие.
— В чем дело? — барственно спросил он, продолжая глазками-мухами выискивать…, что угодно, но не мой взгляд. — Без меня вы и простого дела начать не можете? Говорите. Я человек занятой. Времени у меня мало.
— Господин Боантир, вы должны подписать согласие на операцию или вашему сыну помощь будет оказана в минимальном объеме в рамках лекарской помощи за счет короны.
— То есть, если военное ведомство откажется оплатить лечение, это придется делать мне? — презрительно проворчал чиновник.
— Именно так… Каково будет ваше решение?
— А без этой бюрократии, что… никак нельзя? — сказал, будто плюнул папенька офицера.
— Отчетность, — развел я руками. — Нас тоже проверяют. Вы, как человек, понимающий должны… понимать.
— Хорошо. Я подпишу, — почему-то глядя на меня многозначительно, гнусно усмехнулся Боантир.
Госпожа Торсилеза уже стояла с нужным документом наготове. Она предложила пройти к ближайшему столику, где и свершить этот исторический акт.
Ситуация была несколько неопределенная. Состояние пациента позволяло ограничиться помощью травника, однако в этом случае парень мог остаться калекой и вылететь со службы по инвалидности. Очень сомневаюсь, что военное командование сочтет его падение по глупости с никому не нужной скалы подвигом, достойным бесплатного лечения у лекаря. Насколько мне было известно, прежде чем принималось решение об уровне лекарской помощи служащему, тщательно изучался его послужной список и обстоятельства получения увечий. Далеко не за каждого пострадавшего — даже в бою — военные чиновники согласны были платить. Трусы и дезертиры, например, и на бесплатную общегражданскую помощь рассчитывать не могли. Так что, по моему мнению, скорее всего парню придется платить за все самому или… его «благородному» отцу. С другой стороны я легко мог представить его исцеление, как экстренную помощь.
Само исцеление, на которое ушло у меня чуть более четырех с половиной часов, по сравнению с паучьей болезнью, прошло довольно спокойно и даже обыденно. Ассистировала мне опять одна Миринилла — остальных я отослал по делам.
Около дверей операционной меня ожидали: один из егерей и Торсилеза. Боец поинтересовался, как дела у командира. Узнав, что все нормально — завтра можно будет посетить прыгуна — развернулся и ушел.