Выбрать главу

И что особенно раздражало — секретарь ячейки говорил долго и нудно, не приводя конкретных фактов, не называя никаких фамилий, и критика его была безадресная. Он ограничивался призывами: «Надо устранить недостатки!», «Надо работать активно!» и так далее.

И председатель колхоза, член бюро партячейки, говоря об участии колхозников в строительстве дороги, ничего конкретно не обещал, а отделался общими фразами.

Потом выступил я:

— Скажу кратко. Сегодняшнее ваше собрание меня расстроило. Мне показалось, что пути ваших коммунистов слишком далеко пролегают от дорог партии, которая борется за светлое будущее. Кто может услышать и увидеть вас, если вы попрятались; не ощущается в колхозе ваша воля, ваша энергия. Зачем было собираться, если ни один из вас не назвал конкретных недостатков, не вскрыл их реальных причин. Советую задуматься над тем, что я сказал.

И секретарю партячейки, и председателю колхоза ничего не оставалось, как согласиться со мной.

Вернувшись в Лачин, я сразу же принялся за фельетон «Храбрецы из Балдырганлы», который был опубликован в следующем номере. Мне удалось показать, как слишком тесные связи родственников часто приводят к ссорам и скандалам, от которых страдает дело.

Надо сказать, что в телефонной линии, связывающей Лачин с сельскими Советами, был какой-то дефект. Стоило позвонить в какой-нибудь один сельсовет, как призывный звонок раздавался сразу в шести других сельских Советах. Тайн практически не существовало: то, что было известно одному, становилось известным всем.

После опубликования моего фельетона резко возросло количество звонков в Балдырганлы.

Звонили, к примеру, из конторы по заготовке шерсти:

— Дайте Балдырганлы.

— Балдырганлы на проводе, слушаем.

— Позовите к телефону храбреца за номером три!

— А это кто?

— А вы разве не читали в газете о храбрецах из вашего села?

— Ах, вот вы о чем? Сейчас вызовем!

Или из женотдела просили по телефону храбреца номер пять. И так изо дня в день — по всему району говорили о «храбрецах» из Балдырганлы.

Оказалось, что и секретарь партячейки был из тех самых знаменитых двоюродных братьев.

Не знаю, сколько бы еще времени продолжались эти звонки, но, «храбрецы», словно спасаясь от них, вышли работать на строительство дороги.

Секретарь райкома был доволен, только директор партийной школы, встретив меня, выразил опасение:

— Этих людей я знаю, очень злопамятны, как бы тебе не отомстили!

Я расхохотался в ответ, а он укоризненно покачал головой:

— У тебя что, мало материалов для газеты? Если мало, вот тебе, — и протянул мне папку, — возьми и подготовь.

— А что это?

— Я проводил десятидневный семинар секретарей партячеек. Здесь мой доклад и выступления участников. Подготовь и тисни в газету.

— Газетный материал должен быть проблемным и боевым.

— А меня бесит от этой твоей боевитости! — вспылил он. — Я вижу, тебя хлебом не корми — дай повоевать!

— В борьбе смысл жизни коммуниста!

— И где ты усвоил эту философию?!

— В Лачине, Баку, Агдаме, Кубатлы, Нахичевани, Шуше, везде, где пришлось мне работать и бороться за правое дело!

Вскоре меня вызвал к себе секретарь райкома.

— Надо пригласить на бюро «храбрецов», о которых ты писал в своем фельетоне.

— По-моему, не надо.

— Почему?

— Фельетон возымел действие, и они работают на строительстве дороги.

— А у меня другие сведения.

— Какие?

— Начальник дорожного строительства говорит, что они не работают, а прохлаждаются!

— Вы сами советовали мне не спешить, лучше вначале проверить…

Секретарь перебил меня:

— Что по десять раз проверять! Решено! Созываем бюро и обсуждаем фельетон!

Помощник, присутствовавший при разговоре, недовольно поморщился.

— И нечего воротить нос! — заметил ему секретарь. — Лучше подготовь проект решения!

— Будаг подготовит, а я отредактирую.

— Нет уж, будьте любезны, сядьте вдвоем и подготовьте!

Я почувствовал, что между ними есть какие-то разногласия, но не стал углубляться: работать так работать!

* * *

Выйдя из райкома, я пошел в партшколу, которая находилась в нижней части города. Здание было светлым, красивым, в помещении было тепло и уютно.

На этот раз это было не занятие, а комсомольское собрание, на котором я хотел познакомить слушателей с материалом, поступившим к нам в газету, о том, каким должен быть современный молодой человек в личной и общественной жизни.