Когда я вернулся, выполнив поручение Мирзы Алыша, то увидел, что на специально оборудованном для такого случая месте дымился очаг. Угли из него подкладывали в мангалы. Повар Имран разделывал мясо, а мать чистила и протирала целую груду шампуров. Я смотрел, как ловко Имран нанизывает куски мяса на шампуры и укладывает их в ряд на мангалы в специальные углубления.
Пришли гости, и начался пир, длившийся до позднего вечера.
Повар Имран не спускал глаз с шампуров. Мать вытирала от жира и сока уже использованные шампуры и снова передавала их Имрану. Отец следил за очагом, подсыпая в мангалы горящие угли. Огромные блюда, на которые Имран укладывал шампуры с готовым шашлыком, я относил наверх в кухню и ставил на плиту. А Джалал вносил шашлык внутрь, где пировали беки. Мирза Алыш время от времени спускался в погреб за бутылками.
Отец только что подбросил в очаг новые поленья и на минуту отлучился. Я увидел, что следом за ним в нашу комнату вошел тот самый человек, что принес сегодня барана. Я заглянул к ним.
— Зайди, сынок! Это и есть тот самый Бахшали-киши, к которому у нас есть письмо от Гасан-бека.
Я нашел письмо, спрятанное среди вещей, и отдал его Бахшали-киши, а сам хотел вернуться к матери, помогавшей повару у костра, но Бахшали остановил меня:
— Не торопись, там справятся и без тебя, лучше прочти, что тут написано. Читай, сынок!
Я прочитал:
— «Дорогой Бахшали, как ты поживаешь? Давно от тебя нет вестей. Ты забыл нас совсем.
Человек, который вручит тебе это письмо, рабочий из Баку. Ему можно доверять. Чем сможешь, помоги его семье.
У меня все по-старому. Есть новые вести из Гиндарха, Хындырстана и Агджабеди. Когда ты нас обрадуешь?
Бахшали посмотрел на моего отца и сказал:
— Ты счастливый человек, Деде-киши! Мало того, что в такое трудное время твой сын с тобой, он еще и грамотный! Ты посмотри, какой молодец! Единым духом прочитал письмо, словно выпил стакан воды! Даже ни разу не запнулся! Дай аллах ему здоровья! Пусть нож вонзится в глаз того, кто захочет его сглазить!
Со двора послышался голос бека, зовущего Бахшали-киши. Он поднялся.
— Завтра я еду на базар, — сказал он. — Когда вернусь, встретимся.
Отец ответил, что тоже собирается на базар, и Бахшали, улыбаясь, сказал:
— Очень хорошо. На рассвете подъеду к воротам на арбе и буду тебя ждать.
Он вышел, а я за ним, — очаг, в котором полыхало пламя, притягивал к себе.
Поздней ночью, когда гости стали расходиться, а утомленные хозяева готовились ко сну, в очаге погасло пламя. От барана остались лишь внутренности, шкура, голова да ноги. Не знаю, съели по кусочку шашлыка Имран, Мирза Алыш и Джалал или нет, но мы трое глотали только дым от горящих углей.
Когда я проснулся, отца уже не было. Бахшали, как он и обещал отцу, заехал за ним на рассвете. Мать узнала, кто такой Бахшали. Оказывается, под его началом находились все стада коров и буйволиц, все табуны лошадей и отары овец, принадлежащие беку. И все, кто ухаживал за скотом, пас и перегонял его, подчинялись Бахшали. И еще о нем говорили люди, что он справедлив и честен.
Но тут же мать выразила сомнение:
— Какая может быть дружба у него с нашим отцом?
Я, как всегда, погнал скот на водопой к колодцу. Прежде чем опустить бадью, я спугнул птиц, свивших себе гнезда в уступах камней, которыми был выложен сруб колодца.
— Ай, сынок, — услышал я голос, — разве никто не говорил тебе, что птиц нельзя пугать.
Мне об этом действительно никто никогда не говорил. Я ничего не ответил, но человек меня успокоил:
— Ничего, в следующий раз будешь знать.
Я пригляделся к мужчине и узнал в нем человека, который рыл колодец, когда мы пришли в Учгардаш.
— Не отец ли вы Керима?
— Да, сынок. А откуда ты его знаешь?
Я ответил.
— А, так ты из тех зангезурских беженцев, что пришли сюда из Эйвазханбейли неделю назад… Вы еще спрашивали у меня дорогу, помнишь?
— Я не знал, что семья Керима переехала в Учгардаш. А где он сам?
— А он тоже здесь. Пасет отару Амиш-бека.
— Передайте ему привет от меня. Скажите, что с ним желает встретиться зангезурец Будаг.
— А у кого вы живете?
Узнав, что мы живем у Вели-бека, колодезник обрадовался:
— Мы почти соседи. Рукой подать. — И показал, где они живут.
Вечером я пригнал скот домой, а отца еще нет. Не появился он ни утром, ни вечером следующего дня. Мать была встревожена и поминутно выходила к воротам, чтобы взглянуть на дорогу, ведущую из города.