Недоволен был и Мирза Алыш.
— В чем дело? Где же твой муж, сестра? — часто спрашивал он, а мать не знала, что говорить.
— Не знаю, что и думать, наверно, случилось что-нибудь. Не такой он человек, чтобы просто так проводить время… — ответила она неуверенно.
Увидев меня вечером, Мирза Алыш сказал, что меня хочет видеть бек.
…От удивления и растерянности я не очень хорошо рассмотрел комнату, в которую вошел. Помню только, что и полы, и стены были в коврах. Передо мной стоял высокий полный человек с красивым лицом, а на тахте сидела ханум в нарядных шелковых одеждах.
— Как тебя зовут? — спросил бек.
Я ответил.
— Говорят, ты грамотный?
Я подтвердил.
— А где учился?
— У себя в селе.
— В моллахане или в школе?
— Сначала в моллахане, а потом в русской школе.
— Так-так, значит, ты и молла, и учитель. — Бек говорил а меня прошиб пот. Он повернулся к ханум с довольной улыбкой: — Раз так, возьмем его подручным к нашему повару.
Ханум даже не посмотрела в мою сторону. Нам говорили, что жена бека (намного моложе своего мужа) властная и строптивая женщина. Ханум держала в руках весь дом. Следила за огромным хозяйством, знала счет и скоту, и доходам, не давала пропасть ни единой копейке: Не только прислуга, управляющий, мельники и помощники бека, но и сам хозяин побаивались ее.
ПОВАР ИМРАН
Утром следующего дня я уже не спешил выгонять скот на пастбище, а пришел на кухню. По указанию повара Имрана я ополоснул самовар, налил в него свежей воды, разжег и вынес на балкон. Потом подмел пол в столовой, расстелил чистую скатерть, расставил тарелки с закусками и свежими чуреками, разложил ложки, вилки и ножи. И бек и ханум следили за каждым моим движением. Я, как мне казалось, справлялся с моими обязанностями.
После завтрака бек ушел в свою комнату, лег с книгой в руках. Ханум с детьми вышла в бекский сад, скорее похожий на опушку леса, и устроилась на ковре под деревьями. Была поздняя осень, но погода стояла теплая.
Повар вынес на балкон низкий столик, на котором он всегда занимался приготовлением обеда, поставил на него огромный поднос, высыпал на него горку риса. Потом уселся перед столиком и начал перебирать рис. Он был явно чем-то рассержен. Если говорить честно, то я знал, что его особенно разозлили: когда госпожа при нем стала хвалить меня, он помрачнел и насупился.
— Мы думаем, что со временем ты из этого паренька сумеешь сделать хорошего себе помощника, — сказала госпожа Имрану. — Он парень грамотный, подвижный, схватывает новое быстро!
Госпожа говорила, а он думал про себя, как от меня избавиться. Мои опасения вскоре оправдались. Я мыл в кухне посуду.
— Эй, парень, — позвал меня повар Имран, — принеси миску.
Раньше я не слышал такого слова, но чтобы не признаваться в незнании, выглянул на балкон и спросил:
— Какую миску? — Я надеялся, что Имран или сам возьмет то, что ему надо, или скажет как-нибудь иначе. Но он только недовольно буркнул:
— Глубокую.
Я внимательно огляделся. Казан — он и есть казан, он бы его не назвал иначе. Наверно, ему нужно что-то под перебранный рис. По мне — вот этот таз с длинной ручкой, похожий на тот, в котором варят варенье, вполне подходит. Я взял его и внес на балкон.
Когда я появился, Имран всплеснул руками и так громко захохотал, что его голос конечно же был слышен и беку в его комнате, и ханум в саду.
— Если человек состоял при коровах и буйволицах, может ли он прислуживать за столом господам? Такой человек только мешает работать и готовить еду для бекского стола! — Он нарочно говорил громко, надеясь, что бек услышит. — Не знаю, чем мне раньше заняться: учить эту деревенщину или готовить обед?
Но Имран на этом не успокоился. После обеда подошел к хозяйке:
— Бейим, у меня нет времени обучать медведя поварскому искусству. Я раньше обходился без помощников и теперь обойдусь.
Ханум слушала повара, а он пытался представить меня как чуть ли не виновника гибели убиенных имамов. Я понимаю теперь, что он во что бы то ни стало решил отвадить меня от кухни. В бекском доме повар — уважаемый человек, у него прямой доступ к семейству бека, он часто бывает у бекского стола, слышит разговоры. Вкусная еда располагает господ к шуткам, близости. Поэтому Имран и не хотел, чтобы кто-нибудь выучился его искусству; ему хотелось выглядеть перед беком и ханум незаменимым.
— Ну что ж, Имиш, — ответила ханум (она и бек называли повара Имишем), — бек и я хотели облегчить твой труд. Но если Будаг только мешает, пусть с завтрашнего дня возвращается на свою прежнюю работу — пасет коров и буйволиц. Это у него лучше получается.