Логичен ли был пункт о списке "контактных личностей"? Конечно. С этой целью Валленберг встречался с лидером венгерской социал-демократической эмиграции, бывшим министром советского венгерского правительства Вильмошем Бёмом, от которого получил рекомендации к остававшимся в Будапеште его единомышленникам. В списке было 18 человек, в их числе известные деятели венгерской социал-демократии Анна Кетли, Эндре Байчи-Жилинский, Магда Биро, Марта Бём. Встречался ли с ним и Валленберг — сказать трудно, во всяком случае документов об этом нет. Остается размышлять на тему: в какой мере Валленберг был вовлечен в ту часть замысла Ивера Ольсена, которая носила не столько гуманитарный, сколько разведывательный характер. Но одна фамилия в "контактном списке" Ольсена была особенно интересной: Фриц Лауфер, сотрудник Эйхмана и… агент американской разведки под кличкой «Ирис».
…В Будапеште недалеко от шведского посольства работал Отто Хатц, блестящий офицер, владевший всеми европейскими языками, включая русский, доверенное лицо военного министра Венгрии Чатай и начальника генштаба Сомбатхеи. Хатц, занимавший прежде посты флигель-адъютанта военного министра и военного атташе в Софии и Турции, в Будапеште стал участником большой политической игры, в которой рисковал карьерой и даже жизнью. Речь идет об операции по сотрудничеству разведок США и Венгрии, которую в Вашингтоне именовали "операцией Цереус". Хатц в американских документах выступал под агентурной кличкой «Триллиум», а его американский руководитель — под кличкой «Дагвуд».
Игра началась в 1943 году, когда стамбульская резидентура УСС, возглавляемая бывшим банкиром полковником Ланнингом Макфарландом, решила вступить с Отто Хатцем в агентурную связь. На Хатца американцев навел все тот же агент сразу четырех разведок (американской, английской, немецкой и венгерской) Банди Гросс. Отто Хатц, как утверждают летописцы УСС, стал главным американским осведомителем на Балканах.
С точки зрения Хатца, все выглядело иначе. Он пошел на связь с американцами не как агент, а как уполномоченный представитель влиятельной будапештской группы, в которую входили генерал Сомбатхеи, сын регента Хорти и ряд дипломатов, понимавших необходимость выхода Венгрии из войны. Заметим, что Валленберг был дружен со многими в этой группе, включая младшего Хорти.
Живущий ныне в Мюнхене доктор Ференц Макра, долгое время сидевший рядом с Хатцем в качестве помощника в приемной военного министра, рассказывал мне, что уже с 1943 года в Берне, Лиссабоне, Стокгольме и Стамбуле шли усиленные политические зондажи в поисках наиболее выгодных для Венгрии условий выхода из войны (в частности, речь шла о том, чтобы избежать вступления в Будапешт советских войск). Но зондажей военных не хватало — и эту задачу должен был выполнить Хатц.
Летом 1943 года Хатц пошел на контакт — правда, стамбульские американцы оказались ограниченными ведомственными рамками. Это были разведчики, то есть не подходили как партнеры для политических переговоров. На переданные Хатцем программные документы ответа не поступило. 25 мая состоялась очередная, последняя встреча «Дагвуда» (под этим псевдонимом скрывался американский офицер Альфред Шварц) и «Триллиума». Она не имела политического результата, но Шварц обратился к улетавшему в Будапешт Хатцу с серьезной просьбой — передать радиоаппарат для агентурной связи важному американскому агенту в Будапеште Фрицу Лауферу — в миру сотруднику СД в Венгрии. Хатц согласился.
Но вот какое удивительное совпадение: адрес этого исключительно важного для УСС агента, сидевшего прямо в «берлоге» Эйхмана и других высших чинов СС в Венгрии, получил в июне того же, 1944 года… Рауль Валленберг! Эту явку дал ему Ивер Ольсен!
Фигура Фрица Лауфера типична для той «многовалентной» ситуации, которая сложилась в годы войны в борьбе секретных служб. Чешский еврей из Праги, Франтишек Лауфер рано вступил на агентурную стезю, совершив простой обмен: абвер дал ему документы об арийском происхождении, получив от него согласие на сотрудничество. Это была часто применявшаяся практика.
Лауфер сначала работал на ведомство Канариса, затем перешел в СД. В Будапеште он занял пост главного агента СД при оберштурмбаннфюрере Клагесе. У Лауфера в венгерской столице было много обличий: директор фон Шредер, Людвиг Майер, Карл Хейнц. Зато лишь немногим был известен его псевдоним «Ирис». Так назвал его уже знакомый нам руководитель американской разведывательной сети «Цереус» Альфред Шварц — «Дагвуд». С «Дагвудом» Лауфер поддерживал регулярную связь, посылая ему документы и передавая донесения с курьерами и по радио. Тем самым Лауфер — хвала и честь американской разведке! — был ценнейшим источником важнейшей военной и особенно политической информации, в том числе и о секретных замыслах Гиммлера.
Не имея, к сожалению, возможности спросить об этом ветеранов УСС, я задал вопрос одному из ветеранов советской внешней разведки:
— Если бы у вас был такой агент в сердце СД и СС, стали бы давать его координаты человеку случайному и не связанному с вами какими-либо специальными обязательствами?
Мой собеседник ответил отрицательно. Действительно, трудно поверить, что Ольсен мог рискнуть ценнейшим агентом УСС только ради того, чтобы помочь Раулю Валленбергу в его гуманитарной работе в Будапеште.
Исследуя вопрос о корнях миссии Валленберга, надо отойти от примитивного представления о связях со спецслужбами. Конечно, как Мефистофель требовал от Фауста расписку кровью, так и при вербовке «рядовых» агентов сотрудник УСС (или НКВД) предпочитал получить расписку о сотрудничестве: такой-то обязуется поставлять разведданные и будет носить такую-то кличку. Но это только один вариант из десятков иных, особенно когда речь шла о лицах из высших кругов. Более того, известны случаи, когда агентурный псевдоним (или номер в делопроизводстве УСС) присваивался человеку, который и не подозревал, что в секретных докладах Рузвельту его цитируют «втемную», как агентурного источника.
В послевоенные десятилетия ЦРУ довольно болезненно реагировало на многочисленные версии о Валленберге как "американском шпионе", появлявшиеся в шведской, датской и американской печати. На полях очередного сообщения из Стокгольма о такой публикации кто-то из сотрудников ЦРУ приписал: "Шведское правительство всегда полагало, что Валленберг был шпионом".
Сомнения в том, работал ли Валленберг только на Совет по делам беженцев, были настолько сильны, что в ноябре 1955 года ЦРУ пришлось опросить Ольсена, к тому времени — отставного разведчика, вашингтонского представителя нью-йоркской фирмы "Трипп энд компани". Нетрудно догадаться, что Ольсен заверил чиновников ЦРУ: хотя он сам действительно представлял УСС в Стокгольме, с Валленбергом поддерживал связь только по линии ВРБ. Деньги, поступавшие от «Джойнта» в валленберговский Эншильда-банк, шли только в Венгрию. В декабре 1955 года ЦРУ снова обратилось к этой проблеме и повторило эти данные во внутреннем докладе, однако с оговоркой, что все материалы находятся в трех томах совершенно секретного досье ВРБ.
Однако в военные годы у самого Ольсена были опасения по поводу того, как воспринимается деятельность его подопечного. Он писал шефу ВРБ Джону Пеле, что "по его впечатлению, шведское министерство иностранных дел определенным образом обеспокоено деятельностью Валленберга в Будапеште".
Спору нет, для Ольсена и его обоих хозяев — в ВРБ и УСС — Рауль был важным приобретением. Отправляясь из мирного Стокгольма в военный Будапешт, он становился ценным наблюдателем прямо в центре событий, заодно располагавшим верным нейтральным (шведским) дипломатическим каналом связи, теоретически недоступным для германского глаза.