В махаянской (северной) ветви буддизма этическое учение раннего буддизма несколько отодвинулось на второй план, зато большее внимание стало уделяться философским аспектам. Несколько изменилась трактовка образа самого Будды в сторону обожествления его личности. Путь к «спасению» (этот термин заменяет хинаянский — «освобождение») рисуется более верным с помощью бодхисаттв, которым обыкновенный человек призван поклоняться и быть преданным душевно, — отсюда повышающееся значение культовой практики, ритуала. В махаяне значительно расширяется собственно буддийский пантеон — за счет множества «спасителей» — бодхисаттв, а также дхьяни–будд, олицетворяющих внутренние духовные силы человека. Ранний буддизм не имел иконографии, в махаяне же буддийская иконография получила углубленное развитие. В философском плане в махаяне отвергалась теория дхарм, развивалась теория всеобщей относительности как оборотной стороны причинности всех явлений, декларировались нерасчленимость (а не противопоставление) сансары и нирваны. В некоторых махаянских сектах новой трактовке подверглось понятие «познание», в частности особое внимание обращалось на самопознание, в связи с чем на первый план выдвинулась практика медитаций. Важное значение придавалось и разработкам в области чисто логических категорий.
История свидетельствует, что буддизм, как правило, приживался там, где выступал знаменем новой государственности. Шри Ланка в этом отношении служит типичным примером: здесь принятие буддизма (при Деванампии Тиссе, правившем с 247 по 207 г. до н. э.) совпало с началом централизации власти на острове, образованием государства сингалов. Укреплялся он и там, где существовала сильная оппозиция, под его эгидой, правящим верхам: так было, например, в Китае, где буддизм наряду с даосизмом противостоял официальной идеологии — конфуцианству, являясь в известной степени флагом движения социального протеста. Свою роль в его быстром распространении сыграли обобщенность и простота — пусть отчасти кажущаяся — основных идей буддизма, акцентирование доступности высот духовного просветления для каждого истинно верующего, апелляция к чувствам. Существенное значение имела и легкая приспособляемость буддизма к новым условиям: он легко инкорпорировал или адаптировал многие явления местных культур.
На наш взгляд, по–настоящему понять буддизм как явление духовной культуры и общественной жизни можно только в контексте определенной исторической обстановки и конкретной этнической среды.
Буддийское учение занимает особое место в мировоззрении современных сингалов. Буддизм — это древняя философская система и развитая религия, это также мощный социальный инструмент, испытанное на протяжении тысячелетий орудие государственной власти. Буддизм в Шри Ланке — это обширная каноническая литература на языках пали и сингальском, а также фольклорные версии различных буддийских преданий, джатак (рассказов о прежних рождениях Будды), легенд. И конечно, буддизм здесь — это собственная, в своем наборе норм, культовая практика.
Сингальский буддизм имеет непростую историю. Судьба учения, жизнь монашеской общины не избежали определенных сложностей и противоречий. Хотя местное вероучение буддистов считается и теперь наиболее близким первоначальному образцу, тем не менее на Ланке в различные века существовали секты махаянистского и ваджраянистского толков, они оказали определенное воздействие на исконное вероучение буддистов–сингалов. Внутренние распри в монашеской общине принимали иногда острые формы.
Древнейшим буддийским центром Ланки был монастырь Махавихарая, основанный самим миссионером Махиндой. Роль этого религиозного учреждения всегда была очень значительной в культурной жизни острова. В I в. до н. э. во время правления царя Ваттагамани образовался знаменитый монастырь Абхаягири–вихарая, ставший в дальнейшем оплотом сектантства в сингальском буддизме. Здесь было сильно влияние идей махаяны. Разобщение монашеских братств двух этих монастырей с течением времени усиливалось и привело позднее к острой борьбе между ними. Особенно сильными эти столкновения сделались спустя более двухсот лет, в правление Вохарики Тиссы. Монастырь Абхаягири стал в это время центром новой школы буддизма — секты вайтульявадинов. Махаянисты имели значительное влияние в период правления Махасены (325–352), когда борьба сект стала особенно ожесточенной. Затем наступили века более мирных взаимоотношений сект, когда, по–видимому, некоторые идеи махаяны уже не казались столь еретическими. Ко времени Дхатусены (460—478) сектанты из Абхаягири заметно укрепили свое положение. Некоторые махаянистские воззрения и культы заняли прочное место в сингальском буддизме и уже не воспринимались как инородные и сектантские в такой мере, как раньше. К этому же времени относится и новая редакция канона «Типитака».