Сознательная работа с чувствами
Если мы постоянно сознаем свойственную уму свободу и неразрушимость, то год от года все более устойчиво переживается радостное чувство единства со всем вокруг. Когда оставляешь позади привязанность к страданию и ограниченности, мир воспринимается в его игривом многообразии, полном радости и смысла. В конечном счете Просветление — это самое сильное и надежное счастье, ведь в его основе лежит только пространство. Следовательно, это состояние не может ни закончиться, ни раствориться. Эта цель по-настоящему чудесна. Однако, как мы уже видели, неизмеримое многообразие ума допускает до 84 тысяч обусловленных состояний и мешающих чувств. Несмотря на то что они меняются каждое мгновение, мы принимаем их всерьез, видим в них подтверждение правильности собственных оценок и охотно напрягаем тело и речь. Если считать мешающие чувства «справедливыми», убедительными и в соответствии с этим высказываться или действовать — начинаются драмы. В этом случае подающая надежды молодая пара легко проводит несколько дней в интенсивных переживаниях, затем покупает новые тарелки взамен разбитых — и оба снова становятся хозяевами положения. Но что можно предпринять, чтобы до этого вообще не доходило?
Для умелого обращения с трудными внутренними состояниями буддизм предлагает путь из трех ступеней, применяемых в зависимости от имеющегося у нас психологического избытка и возможностей.
Прежде всего нужно лучше изучить мешающие чувства и стараться распознавать их уже на стадии возникновения. Если это удается, то можно вообще избегать таких обстоятельств, при которых они проявляются. Короткие прогулки часто производят чудеса. Это поведение, конечно, нельзя назвать героическим, но оно не является также трусливым или нечестным. Оно может быть разумным и осознанным решением, если опыт говорит, что в противном случае мы неизбежно причинили бы страдание другим. Если мы знаем, что в жизни всему нужно смотреть в глаза, и ждем появления условий, сулящих успех, то уже такое мудрое уклонение от конфронтации способно предотвратить большинство драм и многое облегчить в будущем. В напряженных ситуациях мешающие чувства легко приводят к соответствующим поступкам и словам. Кроме того, они укрепляют привычку к «реакции короткого замыкания», которая рано или поздно не раз «подставит ножку» другим и нам самим.
Наилучшее средство, позволяющее человеку научиться ориентироваться в океане своих чувств, — это ежедневная, правильно освоенная получасовая медитация. Помимо всяческой другой пользы, в том числе на уровне тела, она дает внимательность, позволяющую нам распознавать и внешние, и внутренние условия, при которых легко возникают мешающие чувства.
Поскольку любая помеха всегда обусловлена, без пропитания она сама собой теряет силу и в конце концов отпадает. Если ум сознает это уже во время медитационного погружения, то в следующий раз подобные помехи не смогут так на него влиять. Чтобы знать свою силу и сохранять ее вне зависимости от изменчивых чувств, требуется стойкость и способность к зрелому самонаблюдению: «Как дела у меня сегодня? Что за дыры образовались в моих доспехах? Почему это так досаждает мне? Как выйти из этого состояния?»
В медитации мы направляем ум на определенные объекты, считаем вдохи и выдохи или просто наблюдаем за тем, как воздух входит и выходит у кончика носа[10]. Так помехи теряют свою значимость и силу — ведь мы сосредотачиваемся на чем-то ином и не уделяем им никакого дополнительного внимания.
Чувства, однако, питаются не только имеющимися обстоятельствами — свою роль здесь играют многие влияния. Каждый из нас неоднократно с удивлением замечал, какие разные чувства порождаются одними и теми же причинами. Очевидно, что в этом процессе участвуют неосознаваемые уровни ума. Если у человека нет хотя бы кратковременного опыта непоколебимого воспринимающего пространства, он остается под властью своих глубинных тенденций и взгляда на вещи. Он не может просто радостно делать то, что как можно дольше наполняло бы смыслом жизнь многих существ. Наиболее далекие от реальности доброжелатели снова и снова ставят телегу впереди лошади — не занимаясь тем, что по-настоящему возможно, выдают желаемое за действительное. Истины, неоднократно подтверждавшиеся историей, заслоняются недальновидными мечтами о лучшем мире — и вдруг повсюду разрастаются гетто, населенные людьми, которые были бы гораздо счастливее, если бы остались жить у себя на родине и там получали помощь. Или человек влюбляется, будучи на отдыхе в дальних странах, и не замечает, что объект его страсти на самом деле просто ищет легкого способа перебраться в Европу. Еще книголюбы часто считают, что написанное истиннее того, что происходит у них непосредственно перед носом, и почти не проявляют объективного отношения к действительности — особенно когда она ведет себя не так, как ожидалось. Если на первом пути мы по возможности избегали появления болезненных чувств, на этом втором уровне мы работаем над их искоренением. Огромным освобождением является сознание того, что мы не столь беспомощны перед своими внутренними состояниями, как это часто кажется, и сами постоянно окрашиваем те очки, через которые смотрим на мир. Конечно, мы собираем урожай не в день посева, и интервалы между причиной и следствием могут быть в жизни весьма значительными. И все же, если не изменить свои умственные впечатления с помощью другого настроя или медитации, то впоследствии мы пожнем в области тела, речи и ума именно то, что посеяли. Понимая, что чувства не обладают окончательной реальностью и что о жизни можно думать иначе — с позиции «и то и другое», — мы постепенно обретаем свободу самостоятельно формировать мир своих чувств. Мы перестаем поддаваться всем переменчивым настроениям и позволять им влиять на наше поведение. Вместо этого мы видим, что несколькими минутами ранее заурядного чувства еще не было и, как показывает опыт, через несколько минут, отыграв свою неприятную сцену, оно станет историей. Если своевременно помещать чувства под лупу, можно разглядеть, что за модели лежат в их основе, и постепенно лишать их убедительности.
Если мы поняли этот механизм, то исследование мыслительных стереотипов, скрывающихся за мимолетными эмоциями, становится увлекательным занятием. Мы больше не стремимся придать им такую форму, чтобы они могли считаться подтверждением наших воззрений, и в ответ находим больше пространства в уме. «Действительно ли верно то, что я об этом думаю? Ведь это мой любимый человек. Вероятно, к этой истории можно отнестись и по-другому — так, чтобы каждому оставалось пространство для развития и никто не выглядел глупо?» Благодаря подобным мыслям, в которых мы предоставляем другому возможности, а не осуждаем его, чаще всего первое раздражение испаряется. Мы больше не сердимся на партнера за то, что он опять опоздал на встречу, и не воспринимаем это как недостаток внимания к нам, но в высшей степени дружелюбно помогаем ему залатать прорехи в нестройной истории, которую он нам рассказывает, объясняя свое опоздание. Часто одна мысль о том, хотели бы мы оказаться на месте нашего собеседника или нет, помогает лучше понимать других и по-иному оценивать ситуации. Бывает, что человека просто подводит его неловкость. Если таким образом ставить себя на место другого и основывать свое поведение на сочувствии и мудрости, размолвки быстро растворятся.
Неудовлетворенность собственной жизненной ситуацией и зарождающуюся жалость к самому себе легко можно лишить остроты, сравнивая положение свое и других. Если подумать, в каких страшных условиях людям порой приходится жить и как они друг с другом обращаются, то наши собственные временные трудности покажутся просто роскошью.
В буддизме советуют развивать сочувствие к другим. Сознавая непостоянство всех вещей, мы не станем принимать всерьез собственные эмоции, и это высвободит много силы, которую мы будем расходовать уже не на самих себя. Благодаря этому возникнет здоровое сочувствие к бессчетному числу несвободных и страдающих людей, которым явно живется намного хуже, чем нам. Появится также базовое понимание того, что, возможно, все в конечном счете является сном, из которого можно проснуться, а за всеми явлениями есть нечто абсолютно чистое — истинное Прибежище. Тогда мы воспринимаем трудного собеседника с открытостью. Если это нелегко, мы напоминаем себе: «Каждый раз я провожу с ним всего десять минут, и это ужасно, но он сам с собой проводит двадцать четыре часа в сутки. Что может быть хуже, чем постоянно находиться в плохой компании?» Мы представляем себе мир переживаний такого человека, думаем о том, что может постоянно происходить в его голове, что он чувствует, когда спит и видит сны. Тогда мы намного лучше понимаем, почему он так странно себя ведет.