И, наконец, в-третьих, сегодня утром из сточной канавы у Западных ворот извлекли труп с перерезанным горлом. Это был Алавака, знаток сказаний о карликах-якшах, фокусник и гадатель, ходивший по городу со связкой павлиньих перьев и слывший человеком слегка поврежденным в уме, но вполне безобидным. Алавака толковал о добрых и злых предзнаменованиях по кулакам, знакам на теле и отметинам в доме, сделанным крысами. В последнее время он увлекся наблюдениями за созвездием Семи мудрецов и выступил с рядом необычных пророчеств. Гадатель предсказывал возвышение Кошалы и Магадхи, причем Магадха, как он утверждал, будет шестнадцать лет воевать с личчхавами, а Кошала подчинит себе Капилавасту и Бенарес. Прямых улик, указывающих на то, что его смерть — дело рук бритоголовых, не было, но один из соглядатаев сообщил, что в дни, предшествовавшие убийству, Алаваку видели в обществе рослого монаха, угощавшего его пальмовым вином.
— Кто ты такой? — грозно спросил Видудабха.
— Мое родовое имя Гаутама, — ответил аскет. — Однако люди называют меня Шакьямуни — отшельник из рода шакьев.
Раджа наклонился вперед и стал похож на хищного предводителя пернатых Гаруду, который изготовился проглотить змееподобного нага.
— И ты, нечестивый шакья, осмелился прийти ко мне? — сказал он, раздувая ноздри. — Или ты не знаешь, что шакьи — враги Кошалы?
— Я знаю не только это, благородный раджа.
Видудабха почувствовал себя человеком, проглотившим раскаленный шар. И он не ослышался? Негодяй здесь, в зале совета, смел напомнить о его низком происхождении!
— И ты думаешь, дерзкий, что уйдешь отсюда живым?
— О, разумеется. А еще я думаю, что твой трон пока еще дорог тебе, и поэтому сейчас ты прикажешь своей челяди оставить нас одних.
Тишина была такая, что Видудабха слышал, как дышат воины за его спиной. Раджа колебался. Самое простое, что он мог сделать, — это немедленно посадить отшельника на кол. Но спокойствие Шакьямуни настораживало; кажется, он и вправду знал нечто такое, что было еще неизвестно ему, радже Видудабхе.
— Если ты — заговорщик и пришел убить меня, ты просчитался, — сказал он. — Стрелы моих лучников пронзят тебя раньше, чем ты сойдешь с места.
— Я не заговорщик, — усмехнулся отшельник. — Я пришел, чтобы спасти тебя.
Искусство поединка на мечах состоит в том, чтобы взорваться в самом начале схватки каскадом молниеносных ударов, и победа достанется тому, чей натиск яростнее и продолжительнее. Защитным действиям наставник Девадатты отводил меньшую роль — кшатрий либо сокрушает врага, либо гибнет. Словесному бою юношу не обучали, но он полагал, что главное не меняется и здесь. Даже не взглянув в сторону воинов с поднятыми луками, он заговорил о том, что знамения неблагоприятны, а положение созвездий на спине небосвода внушает тревогу. В лесах Кошалы воют шакалы и раздаются трубные звуки слонов, а в ночном небе взошла звезда Пушья, предвещающая засуху. Скоро листья побуреют, ручьи и водотоки исчезнут, земля потрескается; кукушки, горлинки, воробьи и прочие птицы, что вьют гнезда на деревьях, бездыханными попадают у корней. Клинки станут плавиться в ножнах, в войсках начнется брожение, а полководца постигнет острое страдание, повреждение тела или тяжкая болезнь, безумие.
— Твой поход, о раджа, погубит Кошалу… Ты похож на человека, который, желая пересечь реку, зовет к себе другой берег. На севере — шакьи, на юге — Бенарес, а ведь есть еще и Магадха! Я бывал в Раджагрихе и знаю, как укрепился Бимбисара. Недавно он смирил ангов, и Ганга в его руках — от устья до деревни Паталигамы, где он возводит крепость против личчхавов. Если ты обескровишь себя в войне с Бенаресом и шакьями, правитель магадхов внезапным ударом сокрушит твою силу…
Видудабха угрюмо слушал отшельника. Да, старцы-советники предупреждали его о такой возможности. Раджа понимал, что все нижнее течение великой реки оказалось под властью магадхов. Среднее течение было за Кошалой, но вопрос о том, кто станет хозяином всего торгового пути, стоял весьма остро. В Раджагрихе об этом знали не хуже него.