Трудно не согласиться с мыслью, что в неодинаковых подходах к тому, что происходит в жизни людей, различных по цвету кожи, вероисповеданию, идеологии, социальному положению, возрасту и уровню образования всегда обнаруживаются какие-то точки соприкосновения, общие цели и способы их достижения, если, конечно, оппоненты изначально не замышляют уничтожить друг друга.
Учение Гаутамы Будды выводит людей за пределы сиюминутных страстей.
Признание Поля Валери (1871–1945) соответствует как нельзя лучше моим ощущениям в работе над этой книгой. Вот что сказал французский поэт и философ: «Мне всегда было чрезвычайно интересно сравнивать реального человека или реальную вещь с тем понятием, какое я о них составил прежде, чем их увидел. Даже если это понятие оказывается точным, его сопоставление с живым объектом может кое-чему научить нас»[9].
Приведя эту цитату Поля Валери из его эссе «Дега, танец, рисунок», не удивлюсь, если услышу в ответ, что сравнивать ушедшего из жизни Гаутаму Будду с представлением о нем не очень-то корректно. Но, во-первых, мы судим об этом человеке по его делам, описания которых, хотя и фрагментарные, до нас все-таки дошли. Во-вторых, понятие будда обозначает человека, достигшего состояния духовного совершенства. Таким образом, среди наших современников также встречаются подобные праведники, «живые Будды», хотя и очень редко. И совершенно не важно, к какой конфессии они принадлежат. В каждом народе, полагаю, знают их имена. Вряд ли Гаутама Будда по нравственному образу жизни в чем-то им уступал.
К сожалению, понятие о Будде с течением времени все меньше и меньше соответствовало образу живого, реального человека. Между тем отделять человека, который выявлял свою благородную личность в повседневных делах, от возвышенного духовного образа буддистской традиции не совсем правильно. Один существует неразрывно в другом, и вместе они составляют бессмертную личность Гаутамы Будды, чьи провидческие мысли пережили многие эпохи, ничуть не устарели и, востребованные сегодня, успешно перелагаются на язык современной науки. У истоков событий, о которых пойдет речь в этой книге, стояли Четыре Благородных Истины, сформулированные Первоучителем: 1) существует страдание; 2) существует причина страдания — желание, 3) существует прекращение страдания — нирвана; 4) существует путь, ведущий к прекращению страдания — Восьмеричный Путь.
Говоря о пути преодоления страдания, нельзя не заметить отнюдь не призрачное царство зла, обволакивающее со всех сторон человечество. Оно представлено в буддизме растлевающими влияниями и пагубными страстями, отвлекающими каждого из нас от духовной жизни. Их олицетворяет демонический четырехликий образ Мары. Это Скандха-мара — метафора взаимосвязанности условностей; Мритью-мара — воплощение смерти; непрерывной череды перерождений; Клеша-мара — мешающие человеку низкие эмоции; Дэвапутра-мара — это и есть собственно Мара, демон желания и искушения. На свете найдется мало людей, кто никогда не встречался с ним.
Часть первая
ПРЕДЫСТОРИЯ
Глава первая
СИДДХАРТХА ГАУТАМА ШАКЬЯМУНИ БУДДА И ЕГО ОСВОБОЖДЕНИЕ ИЗ ДРЕВНИХ ХРОНОЛОГИЧЕСКИХ ЗАСТЕНКОВ
Продраться сквозь толщу времен к историческому и обожествляемому веками персонажу — не это ли мечта любого писателя?
Кто же такой Сиддхартха Гаутама Шакьямуни (палийский вариант: Сиддхаттха Готама Сакьямуни) Будда, с которого все началось? Память о его роде не то чтобы совсем померкла, а едва мерцает, освещенная легендами и преданиями, в глубинах далекого прошлого.
Сиддхартха — его светское имя, означающее тот, кто добился цели, тот, кто достиг праведности. Странно, но это имя почему-то отсутствует в ранних буддийских Писаниях. Оно встречается в позднейших сочинениях. Можно предположить, что героя этой книги до его Просветления звали как-то иначе. Но как именно? На этот вопрос нет ответа, и вряд ли мы его когда-нибудь получим. Нам остается довольствоваться тем, что есть. Да разве столь уж важно, с какого точно времени в буддийской традиции появилось имя — Сиддхартха?[10]
10