Лесбиянки настолько погружены во всепоглощающую инаковость желания друг к другу, что остаются невосприимчивы к мужскому взгляду. Сколько бы мужчины на них не пялились, сила их лесбийского желания ниспровергает этот взгляд, лишает его власти. Это желание естественно как погода, оно может застать их где угодно, повсюду. Это желание набрасывает на женщин защитный покров, под которым они видят лишь друг друга. Лесбийское желание наделяет Вонку сверхчеловеческой силой открывать замки языком. Чем больше эти женщины ебутся, тем сильнее они становятся; кажется, что они, со своим вампирским акцентом и упругими пухлыми губками, будут править миром. Парни обращаются к ним «Лесбиянки», потому что не смеют произносить их имена.
4/10/10
Вздрагивая от пристального взгляда
Закончив сегодняшнюю утреннюю заметку о дивном лесбийском ниспровержении мужского взгляда, я наткнулась на этот отрывок из последнего романа Джонатана Франзена «Свобода»:
За этим последовала пауза – губы приоткрыты, в глазах нахальный вызов; Люси выжидала, как будет воспринято ее присутствие – драма ее личности. Как это водится среди подобных дамочек, она полагала свою провокацию необычайно оригинальной. Кацу доводилось слышать подобные заявления, практически дословно, уже сотни раз, и теперь ему было немного неловко, что он даже не может притвориться, будто шокирован, даже из жалости к мужественному маленькому эго Люси, охваченному неуверенностью, свойственной стареющим женщинам[2].
Из-за того, что роман переключается между несколькими точками зрения, я подумывала о том, чтобы задать его студентам, но, прочтя отрывок выше, решила – да ни за какие ебаные коврижки. Жестокость и высокомерие франзеновского восприятия женщины – рецензент подчеркивает, что Кац как персонаж наиболее близок самому Франзену, – поразительны. Женщины средних лет – такая легкая добыча, они должны ходить, потупив очи долу и свесив головы от стыда за собственную никчемность.
Вот сентиментальный образ архетипической мудрой старухи – пусть он перебьет злобное франзеновское видение. С луной, кроликом и змеей она выглядит самодостаточной, не так ли? Если тебя ублажают такие милые зверьки, зачем нужны мужчины? Когда я разговариваю со «стареющими женщинами» – гетеросексуальными женщинами, а не дивными лесбиянками, – я слышу, что некоторым хочется оказаться вне этого взгляда. Некоторым вовсе не хочется очаровывать мужчин, и оттого они чувствуют себя сильными, освобожденными, они могут направить свою либидинальную энергию на другие цели. Я сама проходила через это: ни одно желание к мужчине не сравнится с уравновешенной и сильной Доди – с какими бы мужчинами я ни общалась, я чувствовала, что всё под контролем.
Но недавно, несмотря на свое намерение никогда больше этого не делать, я связалась с гетеросексуальным парнем. Поначалу всё было круто, но расстановка сил постепенно менялась, и однажды я почувствовала, что со мной общаются как с капризным ребенком. В какой-то момент он сказал мне не намекать на свои желания, а заявлять о них вслух; и, поскольку Кевин тоже просил меня об этом, я подумала, что он говорит дело – и действительно начала прямо просить чего хочу. Большую часть времени он просто говорил нет – безо всяких объяснений, просто нет – или же остроумно парировал. Когда я сказала, что мне не по нраву такие бесцеремонные отказы, мое поведение назвали «категоричным и монархическим». Чем чаще он обращался со мной как с ребенком, тем ребячливее я становилась, и в какой-то момент на меня нахлынула ярость, подарившая мне видение Старухи: это же пиздец! Я ушла – обратно к животным, Кевину и восхитительной квирности своего писательского/художественного мира.
ШЕЛ БЫ ТЫ НАХУЙ, ДЖОНАТАН ФРАНЗЕН!!
* Публикация из сердца *
9/10/10
Напоказ
Много думала о недавнем расставании известных в нашем экспериментально-писательском пузыре поэта и поэтессы, после которого поэтесса делилась своей болью в фейсбуке и блоге. А поэт несколько недель назад обновил в фейсбуке свой статус: «Неужели это надо выставлять напоказ?» Некоторые подхватили: как мелко решать личные проблемы публично! Видимо, расставания подобны смерти, старости, безумию – их полагается скрывать от посторонних глаз. Мне бы хотелось видеть больше возвышенного, грандиозного страдания на публике. Отношения между этими поэтами были довольно публичными, так почему бы и расставанию не стать таким? Взять хотя бы стиль, в котором многие из нас пишут, и сам наш круг – граница между частным и публичным давно размылась.