Четвертая окова крепка и ослабить ее трудно; так же и пятую, гнев (vyapada).Иногда мы чувствуем, словно в нас забил источник гнева, ищущий себе выход. Это происходит совсем не потому, что что-то случилось и рассердило нас, а потому, что гнев в нас всегда, мы же только ищем вокруг себя мишень, в которую его можно было бы направить. Этот гнев в нас глубоко укоренен.
Святые третьего уровня — это «невозвращающиеся» (anagamin).Если «единожды возвращающийся» святой лишь ослабил четвертую и пятую оковы, то «невозвращающийся» разбил их, он разбил всю пятерку низших оков, три из которой интеллектуальные и две —- эмоциональные. Разбив их, невозвращающийся никогда больше не вернется на человеческий уровень. Он перерождается, согласно буддийской традиции, в сфере, именуемой «чистыми обителями» (suddhavazsa) {98} ,т.е. в группе пяти небесных подуровней на вершине мира чистых форм {99} (rupa-dhatu).Там он после смерти обретает Нирвану.
Святые четвертого уровня — архаты,«достойные поклонения». Это те, кто достиг Просветления в этой жизни. Архатразбил все десять оков — пять низших и пять высших.
Шестая окова — это «желание существовать в мире форм» (ruparaga).Вместо «мира форм» мы могли бы поставить «область архетипов». Седьмая окова связана с «желанием существовать в мирах бесформенного» (aruparaga).Восьмая окова — «гордыня» (тапа).Это, конечно, не гордыня в обычном смысле (когда, например, кто-нибудь говорит, что он самый красивый или самый умный), а гордыня, заключающаяся в том, что я есмь я, что я не есмь не-я, или, как об этом сказал Будда: «Что я или лучше других, или хуже других, или такой же, как другие». Именно эту гордыню полностью развеял архат.У него нет даже мысли: «Я достигаю нирваны». Девятая окова — это «неустойчивость» или «дрожание» (санскр. — auddhatya,пали — uddhacca).Это нечто весьма тонкое. Тот, кто скоро достигнет архатства, как бы находится в промежутке между дальними пределами мира явления и нирваной и слегка вибрирует, потому что еще не утвердился в нирване. И наконец, десятая окова — самая основополагающая и крепкая из всех. Это «неведение» (санскр. — avidya,пали — avijja),изначальное неведение, духовный мрак. Архат рассеивает этот мрак светом мудрости и, разрушив все десять оков, осуществляет Нирвану.
Таковы четыре типа святых, составляющих арья-сангху.Когда мы говорим слова «сангхам саранам гаччхами» («нахожу прибежище в сангхе») в рецитируемой формуле «трех прибежищ», то, во-первых, мы находим прибежище именно в арья-сангхе.Во-вторых, есть бхикшу-сангха,община монахов. Она состоит из тех, кто «отринул жизнь домохозяина» {100}и вступил в монашеский орден, основанный Буддой; она соблюдает единый устав из ста пятидесяти правил (пратимокша) {101} .
Человек вступает в бхикшу-сангху,когда его посвящают в монахи на собрании местной сангхи,т.е. малой общины. (По традиции, относящейся прежде всего к хинаяне, община буддистов — сангха— делится на малые местные группы, avasa.Иногда в буддийских странах сангхаделится по национальному признаку, тогда подобного рода община называется nikaya).Такая группа должна состоять не менее чем из пяти монахов, имеющих полное посвящение, в том числе хотя бы одного старейшины — sthavira.По традиции монаха-новичка вверяют попечению одного из стхавир,— возможно, но не непременно, председательствовавшего на обряде посвящения, и тот лично им руководит лет пять, а то и десять (знаменательно, что такого рода учителем может быть только стхавира,т.е. монах, по крайней мере, с десятилетним стажем).
Обязанности буддийских монахов многообразны: во-первых, изучать и практиковать Дхарму, особенно медитацию; во-вторых, являть пример мирянам; в-третьих, учить и проповедовать; в-четвертых, защищать мирян от неблагоприятных психических влияний; в-пятых, быть советчиками в мирских делах.
В настоящее время в буддийских странах имеется две ветви монашеского ордена: тхеравадинская (представлена на Шри Ланке, в Таиланде, Бирме, Камбодже и Лаосе) и сарвастивадинская (в Тибете, Китае, Вьетнаме и Корее). Различия в образе жизни и предписаниях, соблюдаемых монахами этих двух великих традиций, очень невелики. Пратимокшау них одна и та же (Япония — особый случай, поскольку, хотя монашеское посвящение и существовало здесь несколько веков назад, оно вымерло, а его место заняли бодхисаттвовское посвящение и другие виды посвящений).
В-третьих, маха-сангха,или «великая сангха», названная так потому, что велика числом. Это общность всех тех, кто принимает определенные духовные принципы и истины, безотносительно различий в образе жизни (то есть не имеет значения, удалился ли человек из мира в монашество, или остался в миру). Маха-сангха включает в себя арьеви не арьев, она состоит и из монахов, и из мирян. Это все сообщество буддистов на всех его уровнях, объединенная общей верностью Будде, Дхарме и Сангхе. В маха-сангхувключаются все те, кто принял прибежище в Трех Драгоценностях. То, в чем они нашли для себя прибежище, является их взаимными узами. (Из лекции №3: «Сангха или буддийская Община », 1968)
ПЕРВОСТЕПЕННАЯ ВАЖНОСТЬ ПРИНЯТИЯ ПРИБЕЖИЩА
Годы с 1944 по 1964 я прожил на Востоке. Все это время я поддерживал связь, часто только по переписке, с различными буддийскими организациями. И, хотя я сохранял с ними связи, я не вступал в них, не становился их членом. Особенно длительными были мои связи с одной достаточно давней, разветвленной и широко известной организацией, сделавшей в свое время много хорошего для буддизма в Индии.
Однако, наладив связи с этой организацией, я довольно скоро стал чувствовать неудовлетворенность ею. Чем больше я приглядывался, тем меньше она меня устраивала. Дела я вел в основном с управляющим советом, в который входило человек сорок. Мне не потребовалось много времени, чтобы обнаружить, что большинство из них, оказывается, не буддисты. Это немало удивило меня. Тем не менее, сначала мне подумалось, что это нормально: они, наверное, искренне симпатизируют буддизму, пусть сами и не буддисты. Опять же довольно скоро я понял, что и это не так. Меня весьма обескуражило то, что кое-кто из руководства не то что не симпатизировал буддизму, а просто были настроены к нему враждебно. И, тем не менее, они вели дела этой буддийской организации. Неудивительно, что организация функционировала не слишком успешно.
Я задался вопросом, как такое могло произойти, и решил, что они вели дела этой буддийской организации, потому что были избраны в ее руководящий орган. Они были просто-напросто избраны на ежегодном общем собрании.
А на этом ежегодном собрании они присутствовали лишь потому, что являлись членами организации. Членами же организации они стали, просто уплачивая взносы. В этом и есть корень проблемы: эти люди заняли свои должности благодаря тому, что уплачивали небольшие суммы денег в виде взносов и, конечно, сумели вовремя потянуть за нужные нити.
Может вызвать удивление, почему люди, не симпатизирующие буддизму, тратят свое время на дела буддийской организации. Мне кажется — а после многих лет опыта, думаю, я неплохо с этим познакомился, — есть люди, которым нравится принадлежать к организациям. Они любят состоять в каких-либо руководящих структурах — религиозных, политических или социальных. Им нравится руководить комитетами или же возглавлять советы, потому что это дает ощущение власти. Им в общем-то безразлично, чем управлять, главное, хоть чем-то, да управлять.