Вошел в дом дядя, широко разводя руки и причитая на ходу, словно помешанный.
— Мой ма-альчик! Где он, мой ма-альчик? — как будто пел он странным протяжным голосом.
Подойдя к лежащему племяннику, он посмотрел на него мутными глазами и вдруг рухнул на пол, уперся головою в стену.
— Ох, мальчик! Ты живой, оказывается! — рыдал он. — А я-то думал, что не увижу тебя живым. Я шел через поле и искал на земле твои маленькие косточки. О, чего только не натерпелся я из-за вас, паршивцы!
Каменный Тигр, умытый, обласканный, восхваленный взрослыми до небес, лежал на животе, с примочками на заду. Люди смотрели на него с необычной радостью в глазах, словно испытывали к нему благодарность за то, что он, обреченный на неминуемую гибель, все же не погиб.
Лошади давали мальчику красивую древнюю радость, ради которой готов он был позабыть о всякой опасности.
Они батрачили в тот год у одного многолошадного хозяина, богатого, но бестолкового крестьянина. Сам хозяин и двое его взрослых сыновей вконец изленились, и широкий двор их, по которому вольно бродила скотина, утопал В навозе. Дядя с тремя своими племянниками занимал землянку, в которой зимою было холодно, как в леднике. Дядя сошелся с таким хозяином потому, что тот покуривал опиум, и они частенько запирались в хозяйском доме, вместе улетая в свой призрачный гибельный рай.
Была среди хозяйских лошадей молодая соловая кобылка, на которую Каменный Тигр уже давно посматривал с большим вниманием. Что испытывает наездник — какого рода страсть, садясь на хорошую лошадь, я не знаю. Но, слушая отца, когда он рассказывает о своих приключениях с лошадьми, я всегда волнуюсь. Словно та непостижимая страсть передается каким-то образом и мне, никогда не садившемуся на коня. И я пытаюсь постичь мужественное чувство, которое охватывает наездника, когда он видит перед собою полудикую, необъезженную лошадь.
То было небольшое, кругленькое, упитанное животное медового цвета, с темным ремешком на недлинной, прогнутой, как седло, спине. Это естественное седло особенно манило мальчика. Он пытался приучить к себе лошадь, подступая к ней с-клочком сена или шапкой овса, но она, кося золотистыми умными глазами, шарахалась от него и галопом уносилась прочь, на другой край двора. Кобыла была двухлетняя, совершенно необъезженная.
И однажды Каменный Тигр увидел, что весь табунок хозяйских лошадей сгрудился возле сарая и дремлет на зимнем солнце, а соловая кобылка стоит в углу между забором и стеною сарая. Мальчик влез на крышу сарая и ползком, словно кот, неслышно пробрался к другому краю и очутился над табунком. Округлая спина кобылки теперь как раз была под ним. Он осторожно сполз и повис на карнизе, закачался, словно паук на паутине, раскорячив ноги, прицеливаясь — и отпустил карниз, и шлепнулся на спину лошади, вцепился обеими руками в гриву.
От неожиданности кобылка присела и с диким ржанием кинулась в сторону. Чуть не грянулась при этом на землю, споткнувшись обо что-то, но на ногах устояла. А потом закружилась по двору, часто и зло гвоздя копытами притоптанный снег, круто изогнув шею и приподняв хвост, как бы пытаясь определить меру своего неистовства и гнева. И вдруг легко сорвалась с места и понеслась по двору, на всем скаку то и дело поддавая круглым подбористым задом. Остальные лошади с топотом и тревожными повизгиваниями разбегались перед нею и жались к забору. Веко- ре посреди двора осталась только соловая кобылка. Прыжки ее были легки, как у разыгравшегося барса, махи мускулистого тела сокрушительны. Однако мальчик держался на ней, словно клещ.
Вдруг она отфыркнулась пеной и взвилась на дыбы. Кобылка пошла на задних ногах, передними колотя воздух, будто хотела острыми копытами забить невидимого врага. Она напряглась как струна, выпрямив в одну линию шею, спину, задние ноги. Еще миг — и лошадь завалится на спину. Мальчик прильнул к ней, обхватив за шею. Тогда кобылка чуть присела, с непостижимой быстротой прыгнула вперед и, летя еще в воздухе, поддала крупом. И мощный мах ее был настолько силен, что легкий всадник отделился от нее и взлетел выше сарая. Суча руками и ногами, он повис высоко над землей и увидел, как кобылка умчалась из-под него, продолжая взбрыкивать задними ногами. Затем мальчик пал вниз и шлепнулся на землю. Он упал на четвереньки, но руки его подломились, и он врезался лицом в мерзлый ком коровьего навоза. Удар был жестоким, вмяло внутрь все передние зубы. Каменный Тигр перекатился навзничь и почувствовал, как вспухают губы. Он испугался и, вскочив, зажимая руками окровавленный рот, побежал к землянке.