Главный козырь в предполагаемой борьбе с индивидуализмом наш чудик видел в индустриализации духовного развития. Алгоритм предлагался простой - выбирается инициативная группа, которая решает, что для эволюции полезно, а что, наоборот, вредно, она и выдает задания всем функционерам духовного развития - ты должен картинку нарисовать, а ты - стих сочинить. И так далее.
Желающих приобщиться к индустриализации духовной эволюции, впрочем, не нашлось. Нет, сначала кое-какие группки образовались, но вскоре распались. Заленились.
Чудик наш обиделся, что идею, выстраданную им, не поддержали, и отошел в тень. В конце концов его никогда и ничто всерьез не интересовало кроме служения эволюции.
Время залечило душевную рану. И показалось чудику, что пробил его час. Решил он вступиться за простого человека, усмотрев в развитии автоматизации, компьютеризации и робототехники угрозу человеческой нравственности. Его аж передергивало, когда он узнавал, что вместо уважаемого всеми, заслуженного, достигшего мастерства в своем деле сверлильщика устанавливают робота. Или вместо глубокоуважаемого, опытного начальника используют персональный компьютер.
"Новый луддит" - так он называл себя - принялся крушить и уничтожать все подряд и роботов, и компьютеры ради прекрасной идеи дать возможность человеку жить в труде и заботах...
Однажды, правда, после успешной акции, он неожиданно сообразил, что с трудом может понять, как смысл жизни может состоять в производстве болтов, гаек или холодильника бытового. Или необходимости покрикивать на подчиненного... Мелковато получалось. И потерял он веру, что человек живет ради производительного труда. Вот тогда-то ему впервые в жизни стало стыдно.
- Надя, - крикнул Поль, удовлетворенный текстом. - Поесть бы чего-нибудь. Что там у нас на обед?
- Готовь себе сам, если хочешь, я ухожу!
Поль сварил себе кастрюльку рыбного супчика и приготовился к обеду. Но поесть не удалось.
Скрипнула входная дверь, и в комнату ввалился Фердинанд и два мальчика из его личной охраны. Вот, оказывается, куда побежала Надежда жаловаться.
Фердинанд был серьезен и мрачен.
Уж не мое ли персональное дело они пришли сюда разбирать? - сообразил Поль. Что ж, посмотрим, чем они, собственно, не довольны. Пусть-ка объяснят. А если учесть, что ирония, как известно, не сильное место Фердинанда, можно будет и развлечься.
- Вы, наверное, удивились нашему визиту? - спросил Фердинанд, рассчитывая взять в свои руки инициативу.
- Нет. Я ждал вас и хочу задать вам несколько вопросов.
- Вопросы будем задавать мы...
- Почему?
- Потому что..
- Но это оскорбительно. Я выполняю специальное задание мероприятия Ц, подвергаю свою жизнь опасности и вот - благодарность. Ворвались, подвергаете меня оскорблениям. Может быть, обыщите? Нет, скажите прямо, будете обыскивать?
- Подождите, Кольцов. Никто вас не оскорбляет, мы хотим задать вам несколько вопросов. Это, кстати, входит в нашу компетенцию.
- А-а.. Раз так, конечно.. Задавайте.. Я отвечу. Прошу вас, начинайте.
- Мы не нуждаемся в вашем разрешении. Вы, Кольцов, наверное, не понимаете всей сложности своего положения.
- Что же это у меня за положение такое? Вы о положении, следователь о положении... Почему честное выполнение обязанностей, возложенных на меня руководством, должно порождать какое-то особое положение?
- Все дело - как вы их выполняете! Мы пришли проверить это.
- Что ж.. Если без оскорблений нельзя обойтись.. Спрашивайте..
- Зачем вы ходили к профессору Серебрякову?
- А как мне начинать контрпропаганду? - изобразив благородный гнев, воскликнул Поль. - Должен же я узнать настроение наиболее авторитетных ученых?
- Почему же тогда вы говорили с ним о машине времени и нуль-т?
- А о чем мне с ним надо было говорить? О тракторах и сеялках? Должен был я начать разговор!
- Но почему о машине времени и нуль-т?
- Да мы с ним всегда говорили о машине времени...
- Вот как.
- Конечно. Тесные двойные и машина времени - любимые наши темы для разговора.
- Неубедительно, Кольцов.
- Я понял - это судилище!
- Не паясничайте... Что вам сообщил Серебряков?
- Я так понял, что вы подслушивали? Значит, сами знаете. Зачем же спрашивать?
- Верно. Знаем. Так что скрывать бесполезно!
- А я не скрываю. Я готов содействовать.
- Что вам сообщил Серебряков?
- А разве вы сами не знаете?
- Сойер, - вскинулся Фердинанд. - Дай-ка ему по ушам.
- Зачем по ушам? Не надо. Я больше не буду, - заверил Поль, когда увидел, что здоровяк Сойер медленно продвигается к нему. - Зачем эти страсти? Серебряков сказал мне, что поможет найти материал для книжки о великих заблуждениях. Так ведь? А?
- Так, так, - пробурчал Сойер. - Он сознался, мастер. Его интересуют фантастические идеи.
Фердинанд взял со стола чашку с недопитым кофе и швырнул ее в стенку, получилось красиво.
- Есть такие вещи, которые делать нельзя, Кольцов, - задумчиво сказал он. - Особенно, если об этом заранее предупреждают.
Опять фантастика, отметил Поль. Похоже, что я был прав.
- Там, где вы появляетесь гибнут люди.
- Вот видите, какие опасные задания я выполняю!
- Пора положить этому конец, вы меня понимаете, Кольцов?
А что здесь понимать, подумал Поль. Сейчас будут бить. Надо потерпеть.
Охранники попытались вывернуть Полю руки, но он ожидал чего-то подобного и от души врезал Сойеру в челюсть, тотчас отскочив к двери. Большой драки, впрочем, не получилось. Кто-то набросил Полю на шею веревку и как следует затянул ее
- Сейчас ты ответишь за все, гад, - с удовлетворением сказал Сойер, потирая разбитую скулу. - Можно приступать, мастер?
Фердинанд достал пачку каких-то таблеток и стал растворять их в стакане с водой.
Вот и все, подумал Поль. Дадут сейчас выпить и конец. Почему это Серебряков решил, что они ничего не смогут мне сделать?
- Ну, давай, давай, пей, - ласково нашептывал Сойер. - Пей, дорогой, пей.
Но в этот драматический момент в комнате появился еще один человек, который стал профессионально и безжалостно избивать "солдат науки". Смотреть на это побоище было неприятно.
Не прошло и минуты, как все было кончено. "Солдаты науки" позорно бежали.
- Ну что, жив? - спросил Федор. А это был он. - Не бойся, они больше не вернутся.
Полю, конечно, повезло. Практически ему даже не попало как следует. Отделался испугом.
Поль засмеялся. Он столько думал о том, как встретится с Федором, что будет говорить ему, но сейчас растерялся. Как он мог предполагать раньше, что Федор спасет ему жизнь.
- Сейчас чайку... - сказал он, отправляясь на кухню. - А то, знаешь, кофе уже из ушей выливается.
Дурацкое положение, думал Поль, заваривая чай. Надо что-то говорить, а что - непонятно.
В конце концов он все-таки решил приготовить кофе. После такого нервного потрясения нужна была встряска.
- Может, кофе выпьешь? - крикнул он.
- Давай кофе, - откликнулся Федор.
Кофе действительно помог.
- Послушай, Поль, - начал Федор. - Я понимаю, ты считаешь меня подлецом. Ты ошибаешься, это не так. Тебе только кажется, что я поступил с тобой подло. Думаю, что смогу тебя разубедить. А для этого, ты должен выслушать меня.
- Я слушаю тебя.
- Считаешь ли ты меня подлецом?
- Честно говоря, не знаю. Если бы это я заложил тебя, то считал бы, что поступил подло. Если ты считаешь по-другому, это твое право, спорить с тобой не буду.