— У вас есть учителя в актерском смысле слова? — спросил маршал.
Черкасов ответил сразу, словно ожидал этого вопроса.
— И не один, Семен Михайлович. Вот Борис Щукин. Он первым создал на сцене образ вождя революции Ленина в пьесе Николая Погодина «Человек с ружьем». Я завидовал Щукину, До чего же сильно он играл! Чем он покорил меня? Правдой-матушкой. Его Ленин — натура сильная, цельная, живая и неугомонная. Ему удалось схватить мельчайшие штрихи в облике вождя революции. Ленин буквально слит с народом, рабочими, ты чувствуешь его могучий ум, ты восхищаешься этим гениальным человеком. Порой даже забываешь, что на сцене артист, а не Ильич. Вот она, сила искусства, — ты веришь образу, как поверил бы себе.
Буденный поглядел на Черкасова, задумчиво сказал:
— Ленин один у всего человечества. Ну а как вам удается почувствовать своего героя, сжиться с ним? Что здесь главное — понять его натуру, распознать характер?
— И то и другое, — пожал плечами Черкасов. — Хотя я не волшебник, а самый обыкновенный человек. И еще надо быть храбрым. Говорят, что храбрость — это до конца не осознанная ответственность. Конечно, это относится к храбрости на войне, в бою. Но есть она и у нас, артистов. Это когда ты добиваешься чего-то на сцене. Тебе трудно, до слез трудно, а ты должен, обязан воплотить свой замысел в образе. А тот, кто уходит со сцены, не добившись своего, просто дезертир.
— У вас такое было? — Маршал смотрел на артиста с улыбкой.
— Что вы, Семен Михайлович? — воскликнул Черкасов. — Да я бы первым пришел к вам и сказал: рубите мне голову шашкой. Может, потому и добился я многого в искусстве, что до седьмого пота работал. А вот сижу сейчас рядом с вами, беседую, и как-то мне становится неловко при мысли, что не довелось служить в армии. Вы — участник четырех войн, кровь проливали, осколок до сих пор сидит у вас в теле… А я кто такой?
— У каждого в жизни своя судьба, — заметил Буденный. — Своя дорога, свой долг и свое призвание. Я в кино не сыграл ни одной роли — и ничего, живу. Значит, моя польза обществу в другом.
Заслуженный работник культуры РСФСР Б. В. Преображенский почти всю войну пробыл в 6-м гвардейском кавалерийском корпусе, которым командовал генерал-лейтенант С. В. Соколов. «Уже после войны генерал Соколов пригласил меня поехать с ним на дачу к Буденному, — рассказывал художник. — Я с радостью согласился. Маршал близко знал художников Грекова, Мешкова, Бродского, Авилова, Герасимова, Савицкого и многих других. И неудивительно, что, пожалуй, самая большая изолетопись создана о Семене Буденном. Как-то у меня возникла идея написать картину — Буденный с командирами-кавалеристами. «А что, командиры гвардейских кавалерийских корпусов — это же настоящие герои! — воскликнул маршал. — Пиши, если что, я готов помочь». По моему эскизу Семен Михайлович утвердил расположение всех персонажей. Потом началась этюдная работа над портретами участников композиции. Буденный часто приезжал в мою мастерскую позировать. В 1948 году, к тридцатилетию Советской Армии, эта картина была показана на выставке о Музее имени А. С. Пушкина.
Так началась моя дружба с полководцем. Позируя, Семен Михайлович рассказывал мне о своем трудном детстве, немало интересного узнал я о героях Первой Конной армии, о тех, с кем довелось маршалу служить в период Великой Отечественной войны. Как-то маршал показал мне две свои фотокарточки — в парадной и повседневной форме, когда служил в царской армии драгуном. «Давай напишем, а?» — спросил он. Это предложение мне понравилось. Так появились портреты маршала — полного георгиевского кавалера. За двадцать лет дружбы с маршалом я написал немало картин, посвященных боевой деятельности полководца. А картина «Степные богатства», созданная вместе с художником Д. И. Домогацким после поездки на конный завод имени Буденного в Сальских степях, экспонировалась на всесоюзной выставке. Картина «Вручение С. М. Буденному золотого оружия от ВЦИК» и «Шашка от Ленина» также полюбились воинам. К 30-летию Победы я написал картину «Маршал С. М. Буденный принимает парад войск на Красной площади 7 ноября 1941 г.». Но эту картину Семен Михайлович уже не увидел…»