Я так резко отталкиваю его, что от неожиданности он поддается. Щеки горят от унижения, от того, что он со мной сейчас разговаривал как… как с проституткой! Только что денег не предложил!
— Никуда я с тобой не поеду! — мой голос дрожит от подступающих слез.
— Эй, детка, ну чего ты! Я ж не обижу, — ухмыляется он. — Куплю тебе потом что-нибудь. Или могу просто бабла дать. Наличкой или на карту, пофиг. Я не жадный, ты скажи, сколько надо.
А вот и деньги предложил. Как шлюхе. Прямо в столовой. На глазах у всего университета.
Интересно, а минет мне ему тоже надо будет делать перед всеми? Это входит в стоимость?
От эмоций все тело потряхивает. Господи, как же мерзко! Меня в жизни так не унижали.
Я хватаю со столика стакан со своим недопитым холодным чаем и выплескиваю прямо на Соболевского. На его ухмыляющееся лицо, на его брендовую белую футболку, по которой теперь расплывается мерзкое темное пятно.
По столовой прокатывается приглушенное «ах», и все замирают в предвкушении расправы. Развлечение продолжается.
— Сучка! — восхищенно цокает языком за спиной Соболевского Влад Багров, хоккеист. — А так и не скажешь. Со стороны — моль бледная.
— Что, Соболь, не справляешься? — ржет Никита Яворский, а тот ожидаемо свирепеет.
— Рот закрыли оба, — рявкает он, обернувшись к своим приятелям. А потом поворачивается ко мне, и в его лице уже нет ни намека на ту дурашливость, с которой он говорил до этого.
Я судорожно сглатываю и делаю шаг назад, больно врезаясь бедром в край стола.
— Детка решила кусаться? — мягко спрашивает Соболевский, наступая на меня. Вот только эта мягкость — подушечки лап тигра, скрывающие смертоносные когти. От него веет первобытной угрозой, и у меня внутри все скручивается от страха. — Детка хочет отработать бесплатно, в счет испорченного имущества, да?
— Не подходи! Отойди от меня! Пожалуйста! — я уже не требую. Прошу.
Хотя сама понимаю, что просьбы бесполезны. Я с тем же успехом могла бы умолять бетонную стену.
Но когда его руки больно сжимают мои запястья, вдруг приходит неожиданное спасение.
— Васильева здесь? — кричит секретарша Лилия Матвеевна, заглядывая в приоткрытую дверь столовой. — К декану.
Господи, какое счастье.
— Я здесь! — кричу я так громко, что Соболевский морщится, но меня не отпускает.
— Она занята, — шипит он и гневно смотрит в сторону Лилии Матвеевны, но та абсолютно непрошибаема и только иронично ведет бровью.
— Вот еще вашего мнения, Соболевский, я не спросила. Потом свою занятость продолжите. Сначала дело, потом развлечение.
Обычно меня очень раздражает Лилия Матвеевна своим вредным и неуступчивым характером, но сейчас я просто расцеловать ее готова.
Я выдираюсь из рук Соболевского, хватаю сумку и бегу к выходу, а в спину мне несется хриплый злой шепот.
— Мы еще не закончили с тобой, детка. Жди. Я тебя найду. ***
Я иду за Лидией Матвеевной в сторону деканата и с горечью думаю о том, что ни один из тех, кто был сейчас в столовой, не вмешался и не спас меня от этого ненормального. Даже пальцем никто не пошевелил. Кажется, им наоборот доставило удовольствие, что меня у них на глазах оскорбили и унизили. Может, это месть за все те случаи, когда преподаватели ставили меня им в пример и говорили, что мозги не купишь?
Мозги — нет. А вот диплом, к сожалению, да.
И я прекрасно знаю, что тот же хоккеист Багров почти не учится, проводя все свободное время на сборах. Но при этом переходит с курса на курс без проблем. Как так получается?
Яворского я тоже на лекциях особо не вижу. А Соболевский…
Черт. При одной только мысли об этом уроде горло перехватывает спазмом, а под ресницами дрожат непролившиеся слезы. Нет! Не буду о нем думать!
И только подойдя к кабинету декана, я вдруг понимаю, что совсем не знаю, зачем меня туда вызвали. Лилия Матвеевна смотрит на меня своим фирменным взглядом «чем меньше будешь спрашивать, тем дольше проживешь», и мой вопрос умирает, не родившись.
Захожу в кабинет к Ираиде Ивановне и топчусь у порога, ожидая, пока она поднимет глаза от бумаг и заметит меня.
— Оля. Здравствуй! Проходи.
И меня вдруг распирает от гордости, потому что декан помнит мое имя. Все-таки я одна из лучших студенток! Не зря я просиживаю дни и ночи над учебниками, не зря так старательно слушаю лекции и не пропускаю ни одного семинара — стараюсь взять максимум и отработать каждый рубль, заплаченный за учебу в этом престижном вузе.
Но радуюсь я недолго, потому что Ираида Ивановна хмурится и говорит: